В тот период, к которому относится образование больших ведийских собраний — самхит, литературным выражением религиозной сферы были гимны РВ, магической сферы — заговоры АВ. Следует, однако, принять во внимание, что гимны, как и любой текст вообще, тоже могли использоваться в магических целях. Такая возможность функционирования в качестве магического текста обусловлена чрезвычайно существенным для магического мировоззрения представлением о силе слова высказываемой истины. Иными словами, существовало убеждение, что если высказывание истинно, то желание сбудется[47]. Это вытекает из идеи о неслучайном характере связи между словом и обозначаемым им понятием, предметом или лицом. Слово, по понятиям ведийцев, отражает суть обозначаемого им предмета. Частным случаем этого общего представления является оценка связи между именем и его носителем. Имя — это суть человека[48], и «захватить» имя врага, т.е. узнать его имя, означает получить врага в свою власть. Поэтому свое имя следует скрывать — отсюда мотив узнавания тайных имен в заговорах АВ и называние этих тайных имен: ведь правильно назвать, произнести — значит сказать истину, иначе, приобрести магическую власть.
Включение гимнов в состав магического собрания означало, что они использовались в магических целях. Но далеко не всегда из текста самого гимна АВ можно понять, каково его магическое назначение; в таких случаях приходится прибегать к традиционному комментарию, фиксирующему эту связь. Так, например, без помощи комментария нельзя понять, что большой гимн Земле (XII, 1), носящий спекулятивный характер и отличающийся высокими поэтическими достоинствами, является заговором против землетрясения. Сюда же можно отнести и такой случай магического функционирования текста, когда, например, при приближении вражеского войска исполняют стихи из похоронного гимна, чтобы вызвать гибель врага. Бывают и несколько иные случаи, когда гимн АВ обладает формальными структурными признаками заговора, но эти признаки осознаются как существенные, только если известно из другого источника, что данный гимн — заговор. Иными словами, здесь предстает проблема текста, который можно читать во всяком случае в двух ключах.
Большую часть АВ составляют заговоры, в которых можно выделить определенные характерные структурные признаки. Каждый заговор обязательно содержит просьбы или пожелания, высказываемые заклинателем. В связи с этим содержание заговора можно описать как переход от исходного состояния к желаемому с помощью определенной магической процедуры[49]. Заклинатель просит о том, чтобы были дарованы долголетие, здоровье, процветание, успех, власть, победа, богатство, любовь женщины, семейное благополучие; он изгоняет болезни, колдовство, нечистую силу, дурные сны, поражает врагов, соперников, демонов, ликвидирует последствия совершенных грехов, ошибок при жертвоприношении, предотвращает действие неблагоприятных примет и предзнаменований. Описание желаемого состояния всегда присутствует, оно ясно хотя бы из содержания просьб.
Исходное состояние, наоборот, может быть выражено далеко не всегда. Бывают заговоры, в которых оно описано специально, например: «С неба сейчас, из высокого воздушного пространства на меня упала капля воды с соком» (VI, 124, 1). Такие описания чаще встречаются в различных искупительных заговорах, в которых объясняется, последствия чего именно надо предотвращать. Чаще же об исходном состоянии можно судить по некоторым косвенным данным. Или в заговоре употребляются местоимения 1-го лица «я», «мы», из чего следует, что есть субъект исходного состояния, а стало быть, и само состояние. Бывает, что описание исходного состояния имплицитно заключено в характере высказываемой просьбы. Например, если говорится: «Улетай прочь, кашель!» — это значит, что у некоего субъекта этот кашель есть, или если говорится: «Дай мне жену!» — это значит, что искомой жены у субъекта нет. Наконец, сам факт произнесения заговора подразумевает наличие произносящего субъекта, испытывающего определенное состояние.
49
Эта идея высказана и удачно разработана в ст.: