По сути, «Грозный» представлял собой истребитель подводных лодок любого класса, оставаясь недосягаемым для них вследствие полной бесшумности подводного перемещения, способности нырять на глубину до километра и обладания оружием, дающим ему возможность сражаться сразу с тремя-четырьмя хвалёными новейшими подводными лодками США и топить их до того, как они могли узнать, с кем встретились.
Обычно на время ходовых испытаний кораблей любого типа оружие не загружалось, но командование Северного флота решило совместить «приятное с полезным», тем более что «Грозный» уже побывал в море во время перегона от завода во Владивостоке до Мурманска и показал себя с самой лучшей стороны, превысив прежний рекорд скорости подводного хода — 42 узла — сразу на пятнадцать узлов[14].
В рубке Брайдер задержался, обсудив со старпомом Колодяжным распорядок дня на завтра.
— Рядом с нами пришвартовался «Краб», — сообщил ему могучий кряжистый старпом, изломав каменное лицо морщинами.
— Кто? — не понял Брайдер.
— Глубоководная штучка, наследница наших прославленных «Призов», ещё и сейчас используемых спасателями. Может нырять до трёх километров и самостоятельно передвигаться под водой.
— «Призы» я видел.
— Любопытная посудина. Но не уверен, что она готовится как спасатель.
— Это не наши проблемы. — Брайдер пробежался глазами по экранам навигационного комплекса лодки, хотел было попрощаться с дежурной сменой, и в это время его окликнул начальник смены лейтенант Волков:
— Товарищ капитан, к нам делегация с берега.
— Делегация? — озадаченно глянул на лейтенанта старпом. — Кто?
Лейтенант передал трубку интеркома капитану.
— Брайдер, — отрывисто бросил тот.
— Капитан, Палешкин говорит, к тебе гости, прими по полной программе.
— Почему без предупреждения?
— Так ведь не я такие вопросы решаю, — виновато ответил Палешкин. Он занимал в штабе флота должность адъютанта командующего, и Брайдер с ним был в хороших отношениях.
— Как это понимать? Приёмная комиссия ещё утром дала добро на выход в море.
— Тебе всё объяснят, Алексей, не волнуйся, речь не идёт о каких-то нарушениях, иначе я бы знал.
— Понял, встречаю.
Брайдер вернул трубку лейтенанту, поманил старпома за собой.
— Пошли, встретим начальство.
Поднялись в переходную камеру зализанной рубки «Грозного», вылезли на броню верхней палубы лодки, с борта которой к пирсу был перекинут трап.
Подземный грот базы вмещал сразу шесть океанских субмарин, но в данный момент в гроте находились только три атомохода: один проекта 885 «Ясень», один проекта 941 «Тайфун» и красавец «Грозный», радующий глаз плавностью совершенных линий обвода и геометрической стремительностью.
Чуть поодаль, у того же пирса, была пришвартована небольшая подлодка необычной формы, похожая на выплавленный изо льда утюг. Она и покрашена была в серо-голубой цвет, делавший её почти невидимой на воде. Но Брайдер не успел рассмотреть странное судно. На трапе появилась делегация из штаба в составе не трёх, как предупреждал Палешкин, а шести человек. Трое из них были одеты в гражданское — белые парки и шапки.
Первым на палубу «Грозного» шагнул начштаба Северного флота контр-адмирал Синицын. Лицо у него было неподвижное, задубевшее, изрезанное морщинами, но голубые глаза смотрели без обычных для командиров такого ранга надменности и самоуверенности.
— Товарищ контр-адмирал… — кинул к виску ладонь Брайдер.
— Вольно, капитан, не тянись, — подал ему руку начальник штаба. — Не на построении. Как дела?
— Отлично! Работаем по плану.
— Ну, и хорошо, коли отлично. — Синицын оглянулся на спутников. — Товарищи офицеры, рекомендую, капитан первого ранга Брайдер.
— Добрый день, Алексей Аполлинариевич, — протянул широкую костистую ладонь начальник дивизиона атомных субмарин Видяево, капитан первого ранга Шманкевич. — Извини, что без предупреждения, дело есть.
— Всегда готов, — сказал Брайдер.
Шманкевич отступил в сторону, пропуская соседа в гражданском, тонколицего, гладкобритого, с колючими, серыми, оценивающими глазами.
— Полковник Карбидов, служба безопасности.
Сероглазый кивнул, помедлил, но руку подал.
— Мы с вами земляки, капитан. Я из Анадыря.
Брайдер с любопытством заглянул в глаза полковника, но не прочитал в них ничего, кроме вежливого внимания.