БОГОТИЛЬОС Конечно, мы кое–что видели.
ХИННУЛУС Что же вы видели?
БОГОТИЛЬОС Ну–ка, догадайтесь сами!
ХИННУЛУС (со скрытым возбуждением) Если вы хотите знать мое мнение, эта бутыль не что иное, как та, что Аполлоний[89] из Тианы бросил в море и которую искал Пантагрюэль[90].
БОГОТИЛЬОС А кто такой этот Аполлоний?
ХИННУЛУС Аполлоний был великим ученым древности, который нашел способ спрятать время в бутылку. Потом закрыл.
И дело сделано, оно больше никуда не денется.
БОГОТИЛЬОС Отличная идея.
ХИННУЛУС Только расскажите мне, что вы видели.
МАЛЬТРОПИЛЬО Можно скорее сказать не видели, а слышали, слишком уж все запутано.
ХИННУЛУС Что же вы услышали?
МАЛЬТРОПИЛЬО Рев осла.
ХИННУЛУС Это был осел Силена[91], который при лунном свете посреди всеобщей вакханалии восходит “ad Parnassum”!
Ржет.
МАЛЬТРОПИЛЬО Плюх! Плюх! Как огромные рыбы, которые выбрасываются из воды.
ХИННУЛУС Это Протей кормит своих тюленей под аккомпанемент четырех тромбонов.
МАЛЬТРОПИЛЬО И еще галоп, как будто кони мчатся посреди обвала камней.
ХИННУЛУС Это кентавры, которые кубарем скатываются между олеандрами на каменистые склоны Китерона! Браво!
Ржет.
ВТОРАЯ КОМАНДА (как будто она только и ждала этого сигнала, в один голос, поплевывая на двенадцать рук, триумфально поддерживаемая музыкой, которая будет их сопровождать до конца этой сцены) Браво! И вперед!
ПЕРВАЯ КОМАНДА Вперед! Вперед!
При этих словах все двигаются назад.
БИДЕНЦИЙ И ХИННУЛУС Тяните! Тяните!
ПЕРВАЯ И ВТОРАЯ КОМАНДА Тянем! Тянем!
Тянут, tug of war. Пошло! Пошло! Смелее! Смелее! Как тяжело!
Вперед! Вперед! Назад! Назад!
Веревка разрывается. Все падают, ногами вверх.
СЦЕНА VI
АКТРИСА, ДОН РОДРИГО, КАМЕРИСТКА
На просцениуме перед опущенным занавесом сидит Актриса, без корсажа, с обнаженными плечами и открытой грудью. Предполагается, что она в своей гримерной наряжается для следующего выхода на сцену. Перед ней зеркало, на столике среди туалетных принадлежностей несколько листков скомканной бумаги. Вся мебель и аксессуары прикреплены к занавесу нарочито заметными веревками.
ГОРНИЧНАЯ (протягивая Актрисе баночку с черной краской) Сеньора забыла свою тушь!
АКТРИСА Ты права. Немного туши не помешает, глаза будут казаться еще страстнее. Черты лица выделяются сильнее из–под дуги подведенных ресниц.
Она красит ресницы маленькой кисточкой, потом медленно вращает глазами справа налево, затем слева направо, открывает их, закрывает, открывает снова, закрывает.
КАМЕРИСТКА И все это для того, чтобы добиться от старого, полудохлого торговца арахисом, чтобы он согласился принять из наших рук королевство!
АКТРИСА Не говори так, Мариэтта! Ты, Мариэтта, в этом ничего не смыслишь. Это потрясающая драматургия! Самая прекрасная роль из всех, что я сыграла за всю мою жизнь! Роль из чистого золота. Как жаль, что никто меня не увидит! Но я непременно воспользуюсь ей для моего репертуара в Мадриде. Получится маленький скетч в духе Альказара, вот увидишь!
И ни толики румян на лице, только немножко кармина на каждой мочке уха. Что ты на это скажешь?
КАМЕРИСТКА (хлопая в ладоши) Довольно! Вы в самый раз готовы!
АКТРИСА Начать надо очень просто, чтобы подготовить последовательное нарастание чувства и все нюансы.
Вся спокойствие, вся нежность и все вместе на фоне страдания. Простота! Простота! своего рода покорность и смирение, полное благородства.
(Ставя голос.) Ля–ля–ля–ля! Горшочек с маслом! Горшочек с маслом! Ноты посередине звучат немного приглушенно.
Простота, конечно, но и величие тоже! Я начну с благородной простотой “Я призвала вас, сеньор”…
Заглядывает в бумаги.
КАМЕРИСТКА Может быть, сеньора хочет, чтобы я сбегала за брошюрой с текстом?
АКТРИСА Нет никакой брошюры, Мариэтта, так гораздо лучше.
Я сама должна создать эту роль, и слова, и музыку.
И заранее считывать мою реплику в глазах моего партнера.
Достаточно хорошо отрепетировать движения, слова потом придут сами по себе.
89
Аполлоний Тианский — философ, родился, вероятно, в том же году, что и Иисус Христос, в Тиане в Каппадокии, приверженец пифагореизма. Его жизнь окружена всевозможными чудесами и тайнами.
91
Сатир Силен был наставником и спутником Диониса. Считается, что весь нижеследующий отрывок навеян “Классической Вальпургиевой ночью” из Второй части “Фауста” Гете.