Вы лишний раз заставили меня поразиться тем, насколько природа сама по себе неспособна восполнить отсутствие хорошего обучения.
Поверьте, сеньор, наши академии переполнены бьющими через край воображениями, кипучей чувственностью, вулканическими страстями,
Но все эти прекрасные гении никогда бы не достигли ясного и гармоничного выражения, не принесли бы подлинной пользы для общества, не смогли бы вести со скромностью свое маленькое хозяйство, наконец, не воспользовались бы без усталости для наших глаз и нашего ума умеренным блеском, которым мы так восхищаемся,
Если бы, напуганные собственными порывами, они бы с жадностью не набросились на все тормоза, что выработала мудрость наших предков, и если бы они сами себе не навязали следующее аскетическое правило:
Тот, кто лишь повторяет то, что сделали до него, не рискует ошибиться.
Простите мне, что я так долго распространялся о сюжете столь легкомысленном:
Возможно, вы сочтете, что я не лишен знаний по этим вопросам, некогда получив уроки от самого Рафаэля,
Я хочу сказать Рафаэля Колена, и от Кормона[95] тоже.
Но я должен остановиться. Я знаю, что, развлекаясь этими наивными композициями, вы вовсе не претендовали преумножить художественное достояние испанской нации,
Но вами двигал, скорее, дух популяризации, поучения и филантропии.
ДОН РОДРИГО Ничто не сможет ускользнуть от всепроницающего взгляда вашего Величества. Какую честь и одновременно смущение испытываешь от того, что на мгновение привлек внимание этого орлиного глаза,
Одинаково привыкшего мыслить размерами империи и следить за бедным кроликом, что пытается спрятаться между двумя кустарниками густорастущего вереска.
Подобно великому Наполеону некогда одним взглядом рождающего Люса де Лансиваля[96]!
Рисунки, о которых ваше Величество только что высказало свое суждение, стоили мне, всего лишь простому мастеровому, многих трудов, многих лет учебы, экспериментов и размышлений,
Но вашему Величеству достаточно одного взгляда, несколько минут внимания, чтобы увидеть их недостатки, Увы! Я их слишком хорошо знаю и сам. Defuit mibi symmetria prisca[97].
И, чтобы вернуть меня к моим истинным наклонностям, (кладет руку на сердце) слова вашего Величества станут моим самым драгоценным кладом! Да, я хочу, чтобы отныне они стали для меня законом в искусстве и в жизни,
Которую я полностью посвящаю теперь не только поднятию морального духа наших работников тунца,
Но прославлению и описанию вашего царствования.
Он кланяется.
КОРОЛЬ Я одобряю ваши намерения и вашу скромность.
Одобрительный шепот в зале, деликатно подхваченный оркестром. Несколько коротких ударов большого барабана. Но я говорил все это, чтобы испытать вас. Спокойствие и почтительность, с которыми вы мне отвечали Доказывают, что художник в вас еще не победил и все не погубил.
Так как не художник нужен мне в Англии.
Не те руки, что наносят краски на бумагу, нужны мне, а те лишь, что некогда создали Америку.
Я даю свободу высказаться вам, сеньор Канцлер.
КАНЦЛЕР (с широко расставленными ногами, как старый морской волк, качаясь в движении килевой или бортовой качки) Слишком долго, дон Родриго, скрывались вы от взгляда вашего государя и чаяний ваших товарищей по оружию.
И даже если сущая правда, что зависть и ненависть слабых и глупцов, как это свойственно человеческой природе, ополчились против вас,
Однако и с вашей стороны не было спасительно и справедливо и благочестиво не делать ни малейшего усилия против них и беззвучно уступить свое место.
Сегодня Испания и весь мир признают, что они не могут больше обойтись без вашей помощи.
Неправда, будто бы в несчастье мы больше всего нуждаемся в совете, тогда необходимость сама заставляет принять правильное решение.
Но в день, когда, как сегодня, мы осыпаны благоденствиями,
Когда задуманное, как сегодня, удается, превосходя все ожидания, когда нам выпадают чрезмерные обязанности, и вокруг нас во всех направлениях открываются пути, полные притягательности и опасности,
Только в такой день узнается благородное сердце, только в такой день познается, станет ли оно для перегруженной Империи опорой,
Тем, кто выходит вперед и говорит: “Я смогу!” и приходит на помощь своему государю, который сломлен и стонет под ношей!
И как некогда три женщины пришли молить Кориолана,
95
100 Raphael Colin (1850—1916) и Fernand–Andre Piestre, известный под псевдонимом Cormon (1845–1924), — французские художники.
96
Jean–Charles–Julien Luce de Lanceval (1764–1810) — французский поэт и драматург, трагедию которого “Гектор” особенно ценил Наполеон.