Я не говорю о себе, но почему я вечно оказываюсь замешанным в чужих любовных делах, тогда как никто никогда не интересуется моими?
Предположим, что вам поручили охранять кого–то, да, скажем, большого преступника.
И она вдруг узнает, что тот, кого она любит, умирает и хочет ее видеть,
Понравилось бы вам слушать ее слезы и мольбы?
А зачем мне это?
Разве честно мучить меня таким образом?
Как будто я волен не исполнять то, что мне предписано и приказано!
АЛФЕРЕС Вы говорите о мужчине или о женщине?
ДОН БАЛТАЗАР О мужчине, естественно, что у вас с головой, спрашивается? Речь идет о некоем заключенном, которого мне поручили охранять.
АЛФЕРЕС Вы так покраснели и так взволнованны, будто только что вышли после жуткой перебранки.
ДОН БАЛТАЗАР Двадцать лет прошло с тех пор, господин Алферес! Двадцать лет прошло, а как будто это было вчера!
Целует мне руки, как будто это может чему–нибудь помочь!
— Что дурного в том, что я встречусь с ним, с ней, я имею в виду, — Сейчас, когда он умирает? — Ничего дурного, кроме того, что это запрещено, не так ли?
1) Говорю же я вам, что он зовет меня! — Я не слышу.
2) Клянусь мадонной, что я вернусь! — Нет!
Что бы вы делали на моем месте?
АЛФЕРЕС То же, что и ваша милость.
ДОН БАЛТАЗАР Я знаю, что вы человек неболтливый и здравомыслящий. Вот только усы у вас какие–то странные, не по инструкции.
Того, кто на моем месте действовал бы по–другому, того, кто по глупой слабости сердца смягчился бы или тайно слукавил, поправ долг,
Я назвал бы бесчестным человеком. И ему ничего другого не осталось бы, как покончить с собой, к тому же жизнь не такая уж приятная штука для старика вроде меня, чего уж там?
АЛФЕРЕС Я бы не назвал вас старым.
ДОН БАЛТАЗАР Что в особенности причиняло мне боль, так это не ее жалобы и мольбы, нет, да она и не кричала,
Но те слова, которые вам говорят тихим сдержанным голосом,
Они–тο и отдаются прямо в сердце.
3) Нет! Когда видишь, что все бесполезно, тогда
и приходит такое спокойствие и некое подобие улыбки.
Вы наверняка знаете, бывает такого рода облегчение, когда знаешь, что больше уже ничего нельзя сделать, так иногда матери принимаются петь над телом своего умершего ребенка.
Тем не менее я не ожидал прикосновения этих губ к моей руке и этого голоса, который благодарил меня.
Входит солдат.
СОЛДАТ Капитан, у большого камня остановилась группа кабальеро. Один из них отделился и направляется к нам, размахивая носовым платком.
ДОН БАЛТАЗАР Очень хорошо, собирайте всех на мосту.
АЛФЕРЕС Даже часового, который охраняет ров?
ДОН БАЛТАЗАР Да. И пусть приведут ко мне Китайца.
Сцена XIV
ДОН БАЛТАЗАР, АЛФЕРЕС, КИТАЕЦ, СЕРЖАНТ, СОЛДАТЫ, СЛУГИ
Там же.
СОЛДАТ (ведя за собой Китайца) Вот, Человек[26]!
ДОН БАЛТАЗАР Здравствуйте, господин Китаец, я очень сердит из–за новостей, которые вы нам принесли о доне Родриго.
КИТАЕЦ Дон Родриго здесь ни при чем!
ДОН БАЛТАЗАР Разве вы не его слуга?
КИТАЕЦ Я — человек, которого Провидение поставило рядом с ним, чтобы дать ему возможность получить спасение.
ДОН БАЛТАЗАР Каким образом?
КИТАЕЦ Если ему удастся свершить надо мной обряд святого крещения, не будет ли это бесконечной радостью для Неба, которому один обращенный китаец
Дороже, чем девяносто девять испанцев, твердых приверженцев веры?
ДОН БАЛТАЗАР Безусловно.
КИТАЕЦ Сия заслуга, учитывая, что только от меня зависит дать ему возможность мне ее оказать,
Стоит многих забот и настойчивого внимания с его стороны, я ведь не отдам ему свою душу просто так, за песенку.
Так что, собственно говоря, это скорее он мой слуга, нежели я его.
ДОН БАЛТАЗАР Тем не менее, сын мой, мне кажется, что вы ему оказываете весьма полезные услуги.
Но в данный момент речь не об этом, и поскольку вы заговорили о песне, то мое единственное желание сейчас — узнать умеете ли вы петь.
КИТАЕЦ (растерявшись) Петь? Как! Петь?
ДОН БАЛТАЗАР Ну, да.
(Он ободряюще выводит мелодию.) А–а–а! Попеть, чего уж там! Правда, у меня нет гитары. Вам ничего не остается, как взять эту вот тарелку и простучать по ней в такт ножом, что хотите.
26
Клодель здесь дословно цитирует слова Пилата, обращенные к Иисусу: ессе homo, “се, Человек” (Иоанн, 19,5).