В итоге Кузнецов так и дошёл до входа в бункер контрольно-измерительного оборудования, расположенный в эпицентре взрывов. Над бункером обнаружился «Кондор-1И», на котором сюда два дня назад прибыл предатель Вышегородский, вариант «Кондора» с усиленной защитой от ионизирующего излучения. Другой техники вокруг не имелось. Полковник спустился в бункер и оказался перед закрытой бронеплитой, ведущей в хорошо защищённую часть подземной конструкции, в которой и был размещён центральный инженерный пост.
Стучать в дверь смысла не было, поэтому Кузнецов достал полимерную гранату и метнул её в пульт линии связи, соединяющий внешнее пространство бункера с внутренним. Интерфейс выгорел мгновенно, и полковник принялся ждать. Через десять минут откуда-то прилетели «Пчёлы» — малоразмерные ремонтные роботы, оборудованные полимерно-дуговым монтажно-сварочным аппаратом, и принялись чинить пульт. Полковник попытался приказать «Пчёлам» взломать люк, но они не реагировали на голосовые команды. Тогда он просто поймал одну из «Пчёл», отломал ей крылья, чтобы не дёргалась, и сам выжег замок её оборудованием.
Оказавшись внутри защищённой части бункера, Кузнецов не спеша направился к центральному инженерному посту. Предатель Вышегородский попался ему навстречу где-то на полпути. Он спешил в сторону выхода с открытой банкой сгущёнки в одной руке и чайной ложкой в другой. Увидев облачённого в бронеформу Кузнецова, Вышегородский недовольно скривился и заявил:
— Чего ты сюда припёрся, болван механический?! Иди ремонтируй входной пульт!
В следующую секунду предатель понял, что перед ним не робот, и рванулся бежать. Выстрел из ТТ, гулко громыхнувший в узком пространстве бетонного коридора, заставил его изогнуться в дугу. Вышегородский выронил банку со сгущёнкой, заляпывая сгущённым молоком выложенный ажурной плиткой пол, и рухнул, подвывая и судорожно извиваясь, размазывая всюду содержимое банки.
— Больно хоть? — Кузнецов равнодушно подошёл к бьющемуся в конвульсиях предателю. — Я в пытках не силён, но постарался выстрелить так, чтобы тебе было максимально больно. Ерунда, конечно, в сравнении с тем, сколько ни в чём не повинных душ ты загубил. Но хоть что-то!
Полковник пожал плечами.
— Пощадите… — мучительно прохрипел Вышегородский синими от боли губами. — Я не виноват! Меня заставили! У меня дети! Я всё расскажу…
Кузнецов выстрелил ему в лоб, убедился, что пуля на выходе разворотила затылок вместе с имплантированной микросхемой, содержащей коды доступа, и аккуратно перешагнул забрызганный кровью и вымазанный в сгущёнке труп. Добравшись до центрального пульта, полковник отменил чрезвычайный протокол и снял блокаду с объекта «Новая Земля». Спустя десять секунд появилась связь с «Предприятием 3826», и голографический проектор сформировал изображение Сеченова.
— Александр Иванович! — воскликнул учёный. — Вы так долго не выходили в эфир! Я уже начал подозревать худшее! — Он осёкся и выдохнул: — Мать честная… Вы при смерти! Немедленно в реанимационный аппарат! Выходите из бункера, я пришлю за вами «Шмеля»!
— Над бункером висит «Кондор», — устало подсказал ему Кузнецов.
— Да-да, я уже вижу! — Сеченов принялся колдовать над сенсорной панелью своего личного оборудования. — Это служебный «Кондор» старшего инженера Вышегородского, он вас и увезёт! А где сам Вышегородский?
— Совесть замучила, — безразлично ответил полковник.
Сеченов мгновение смотрел ему в глаза, потом опустил взор на свой сенсорный экран и молча кивнул в знак согласия.
Шум в голове то нарастал, то ослабевал, пульсируя вибрационными волнами. Волны эти не были пустыми, их переполняло нечто мучительно неопределённое, нечто такое, понять которое Кузнецов не мог, но остро чувствовал, что для понимания этого ему не хватает совсем чуть-чуть. Но что именно являлось этим «чуть-чуть», оставалось загадкой. «Искра» внутри его черепа словно стала размером с половину тела, оставаясь при этом на прежнем месте в прежних габаритах, но волновой шум шёл именно через неё. А может, это «Искра» шла через волновой шум? Сознание испытывало мучительное желание понять смысл всего этого громадья, заключённого в пульсации волн, и Кузнецов ощущал себя человеком с залитыми грязным маслом глазами: ты видишь вокруг себя нечто мутное и непонятное, лишённое всякой логики и понимания, но при этом точно знаешь, что если тебе удастся смыть с глаз эту грязную пелену, то пред тобой откроется целый мир…