Выжженное взрывом пространство простиралось до самого входа в бункер «Вышки», и глаз фиксировал лежащие в разных местах разрушенные скелеты «Медоедов». После взрыва их уцелело четверо, других противников не осталось, но «Искра» ощущала присутствие враждебной массы где-то за железобетонным корпусом «Вышки». Кузнецов приготовил «Печаль» к выстрелу, активировал маскировку и побрёл вперёд. Странно, но после всего этого и орудие, и маскировка исправно функционировали. Вроде гамма-излучение и прочие сопутствующие ядерному взрыву факторы должны были повредить оружие и снаряжение, но полимеры никак не пострадали. В отчётах об испытаниях ядерного оружия ничего не сказано об устойчивости полимеров к радиации…
«Шатун» вышел из-за «Вышки», когда Кузнецова отделяло от неё меньше ста метров. Стальной медведь был фрагментарно повреждён; судя по нестабильным движениям, его электроника частично отказала. Стальной круп, в котором размещается десант, был пуст и сильно замят, реактивный миномёт вырван из спины и валялся в полусотне метрах позади, но все критически важные узлы находились в рабочем состоянии. «Шатун» попытался обнаружить противника средствами визуального наблюдения, но большое расстояние не позволило ему распознать маскировку. Стальной медведь не нашёл цель и поднялся на задние лапы. Бронезаслонки его плечевых пулемётов распахнулись, и «Шатун» открыл веерный огонь, стремясь поразить невидимого человека.
К пулемётным очередям присоединилась установленная в голове скорострельная пушка, и Кузнецов залёг, уходя от свистящих повсюду пуль и осколков. Полковник взял на прицел подвздошный сегмент медвежьего корпуса, за толстой бронёй которого размещался блок топливной ячейки «Шатуна», и выстрелил. «Печаль» вбила ядерный снаряд точно в цель, и Кузнецов закрыл глаза, избегая фотонной вспышки. Грохота взрыва он не услышал: за долю секунды до прихода воздушно-звукового тарана медицинский полимер «Айболита», занявший место разорванных барабанных перепонок, затвердел до состояния гранита и исключил возникновение баротравмы уха. Полимерную сетчатку глаз засветило даже сквозь плотно сомкнутые веки, но её поверхность восстановилась раньше, чем прошла дикая резь в голове, вызванная потоком гамма-лучей.
Резь перешла в становящуюся привычной вибрационную боль, источаемую «Искрой», и Кузнецов вновь ощутил, как «Айболит» вкалывает ему полимеры всеми своими несуществующими иглами. В общем-то, обошлось. Могло быть гораздо хуже, а тут всего лишь боль. Полковник открыл глаза и поднялся на ноги. Оказалось, что его отшвырнуло метров на тридцать и «Вышка» находится дальше. Понять, добавилось ли новых переломов, не получилось. Всё тело гнулось в неестественных местах, но сразу же выправлялось, словно понимало, что совершило ошибку, и торопливо её исправляло.
От «Шатуна» остались лишь оплавленные обломки, разбросанные по выгоревшей земле в радиусе сотни метров, и Кузнецов побрёл к «Вышке». Стальной каркас «Печали» кое-где погнулся, глубоко вдавливаясь в тело вместе с поверхностью бронеформы, более похожей на дуршлаг, но ни крови, ни боли не было. Одеревеневшее тело не чувствовало дискомфорта, только прежний холод внутри сменился жарой. Странно, что совсем не хочется пить. По идее, должно бы.
Добравшись до стальной бронеплиты, запирающей вход в железобетонный корпус «Вышки», полковник остановился. Предатель Абрамов, без сомнения, видел всё или почти всё, что здесь произошло, и добровольно двери точно не откроет. Громко стучать или говорить волшебное слово «пожалуйста», скорее всего, не имеет смысла. Абрамов наверняка сомневается в его добрых намерениях. Может, отойди подальше и долбануть сюда из «Печали»? Как раз остался крайний снаряд. Вряд ли плита выдержит. Или не тратить единственный боеприпас и поискать возможность проникнуть в пункт управления испытаниями через бункеры, находящиеся под соседними холмами? Некоторые из них имеют подземное сообщение с «Вышкой». Предатель Абрамов, конечно же, заблокировал все люки, но какой-то из них наверняка окажется не столь мощным, как входная бронеплита…
В следующую секунду где-то глубоко под землёй тихо взвыли моторы, бронеплита дрогнула, сбрасывая с себя слой осевшего пепла, и стала подниматься. Рвущая мозг на части «Искра» резанула болевым всплеском, и скривившийся от рези в голове полковник схватился за рукояти ядерного орудия.