Исландия на улице. Молодежный клуб
На другой день в сумерки я отправилась в булочную наискосок от дома премьер-министра. Обычно там за прилавком задумчивая девушка отпускает молоко и хлеб, а иногда перед прилавком, беседуя с ней, стоит молодой человек. Сегодня на тихой улице царило непривычное оживление. У дома премьер-министра группами стояли люди. Вероятно, что-то произошло. У всех возбужденные лица, никто не улыбается. Любопытные пешеходы останавливаются на тротуаре. Из окон домов высовываются головы. Под одним из фонарей застыли два полицейских в черных касках с дубинками в руках, а под глазами у них — или мне это только кажется — черные круги.
— Что тут происходит? — спрашиваю я у солидного господина, который с важным видом переходит улицу. Он на ходу бросает:
— Это коммунисты. — И исчезает.
Теперь мое любопытство возбуждено, я задаю тот же вопрос человеку в грязной спецовке. Он с недоумением глядит на меня, потом резко отвечает:
— Они собираются продать страну. — И отходит в сторону.
— Кто хочет продать страну? — громко спрашиваю я, стоя посредине улицы. Все смотрят на меня с удивлением.
Немного погодя молодые люди, собравшиеся группами вокруг дома премьер-министра, скандируют:
— Не хотим, чтобы Исландия была продана! Не хотим, чтобы Исландия была продана!
Какой-то парень взбирается на садовую изгородь и начинает речь перед окнами дома премьер-министра. Но полицейские подходят к нему и просят прекратить: дома никого нет, вся семья уехала куда-то за город. Парень замолкает. Кто-то предлагает исполнить гимн, и все дружно запевают. Молодежь, продолжая петь, направляется к центру города. Любопытные на тротуарах расходятся; окна в домах закрываются.
Я вошла в булочную. Девушка стояла за прилавком, молодой человек — перед ней. Они смотрели друг на друга большими ясными глазами. Оба они были очень серьезны и даже не заметили, как я поздоровалась.
— Это были коммунисты? — спросила я.
— Что? — откликнулась девушка, как будто просыпаясь, и взглянула на молодого человека.
— Это студенты педагогического училища и члены Христианского союза молодежи, — объяснил юноша.
— А что случилось? — поинтересовалась я.
— Разве вы не читали газет? — ответил он вопросом.
Я засмеялась и сказала, что я с Севера. Тогда он показал мне статью в вечерней газете; там было написано, что одна из великих держав обратилась к исландскому государству с предложением продать, или одолжить, или подарить ей столицу Рейкьявик, которую она называет Смоки-бей,[19] или какой-либо другой залив, который годился бы для нападения и обороны в атомной войне.
Меня просто ошарашила эта нелепость, и в простоте душевной я даже заподозрила, что, может быть, все это обычная газетная болтовня. Я еще ребенком научилась не верить ни одному слову, написанному в газетах.
— Послушай, — вдруг предложил юноша, — не хочешь ли ты купить несколько лотерейных билетов… Мы собираем деньги на постройку клуба для молодежи. Ты можешь выиграть кругосветное путешествие на самолете.
— Или швейную машину, — добавила девушка.
— У меня нет никакого желания летать вокруг света, — ответила я, — и мои руки слишком грубы, чтобы шить на машине.
— Но разве ты не хочешь, чтобы молодежь имела свой клуб? — спросил молодой человек.
— А зачем?
— Ты с Севера, я с Запада, и нигде у нас нет молодежного клуба!
— Ну и что же?
— А ведь в таком клубе молодежь могла бы получить много полезных знаний. Исландский народ должен быть самым культурным и благородным народом мира. Капиталисты считают, что нас, молодежь, следует предоставить самим себе, подобно коням, пасущимся в горах. Это неверно. Для молодежи нужно построить самое большое здание в стране.
— А сколько это будет стоить?
— Миллионы.
— У меня есть двадцать пять крон, — сказала я, — но я собиралась купить себе белье…
— Ты, кажется, служишь у фру Буи Аурланд? — спросила девушка.
Я ответила, что служу.
— Ну, так вот, — объявил молодой человек. — У них жульническое акционерное общество в Нью-Йорке. На те деньги, что они украли у нас, продавая в течение всей войны товары по спекулятивным ценам, они могли бы построить прекрасный дом для молодежи. Возьми-ка десять билетов.
— Не лучше ли помочь моему отцу, который собирается строить церковь в Эйстридале? — спросила я.
До этой минуты они оба были серьезны. Теперь вдруг им стало весело. Они переглянулись и начали хохотать.
Буря в тарелке супа
За обедом я спросила, не хочет ли кто-нибудь купить лотерейные билеты в пользу клуба для молодежи. За этим столом не слыхали ничего более смешного, с тех пор как новая прислуга заявила, что будет учиться играть на органе. У младших детей от смеха изо рта полетели фонтаны супа. Старший сын, вынужденный на своих плечах нести все страдания этого мира, ограничился тем, что бросил на меня взгляд, исполненный сострадания и презрения. Фру сначала молча посмотрела на меня, затем зловеще кашлянула, а ее муж оторвался от газеты и с усталой миной невыспавшегося человека спросил:
— Что такое?
— Она предлагает лотерейные билеты в пользу клуба для молодежи, — сказал толстячок Бобо.
Доктор попросил показать лотерейные билеты, и я протянула ему пачку. На одной стороне билета был изображен дворец, на другой — выигрыши.
— Спасибо, — сказал он и слегка улыбнулся. И хотя он вернул все билеты обратно, мне все же приятно было увидеть, как блеснули его глаза за стеклами очков и сверкнули в улыбке белые зубы. — Запрос о постройке клуба для молодежи был внесен в альтинг и в городской муниципалитет.
— Откуда у вас эти бумажки, милочка, нельзя ли узнать? — осведомилась фру.
— Я пошла в булочную, когда на улице начались беспорядки, и там одна девушка…
Фру перебила меня:
— Я слышала, она коммунистка.
— Там был еще молодой человек, он-то и предложил мне взять несколько билетов.
— Они коммунисты, — объявила фру.
— А что это были за беспорядки? — спросил хозяин.
— Ну не такие уж большие беспорядки, — ответила я.
— Нет, большие, — заметил толстячок. — Это все коммунисты.
— Просто нашлись люди, которые не захотели, чтобы Исландия была продана. Я слышала, это студенты педагогического училища и члены Христианского союза молодежи.
Фру сказала:
— Да тут и сомневаться нечего: раз они утверждают, что это кто-то другой, значит, это они сами. Они обладают способностью подстрекать идиотов. Педагогическое училище и Христианский союз — чудесно! А почему не союз женщин и не миссионерское общество в Китае? Я советую вам, милочка, как можно скорее избавиться от этих билетов. Ваш клуб для молодежи — это помещение для коммунистической ячейки.
— Покажи-ка мне эти билеты, я хочу посмотреть их, — попросил Бобо.
Я стояла около стула старшей дочери. Вдруг она неожиданно вонзила ногти мне в колено и бросила на меня один из своих лихорадочных взглядов, а я не поняла, за она или против клуба для молодежи.
Не задумываясь, я протянула мальчику лотерейный билет.
— Все! — потребовал он.
Но прежде чем он успел их взять, поднялась унизанная браслетами и кольцами сверкающая рука и вырвала у меня билеты: то была карающая десница фру. В мгновенье ока билеты были разорваны вдоль и поперек и брошены на пол. После этого фру устремила на меня ледяной взгляд и объявила решительным тоном:
— Если вы еще раз попытаетесь вести коммунистическую агитацию в этом доме, вам придется поискать себе новое место. — И она поднесла ложку с супом ко рту.
Старший сын обычно курил между блюдами. Он вынул сигарету, нахмурил брови и опустил уголки рта, выражая этим бесконечное презрение к супу.
— Не к чему расстраиваться, мама, — проговорил он. — С фашизмом ничего не вышло. И теперь коммунизм завоюет весь мир, это всем известно. Rien à faire.[20]