Вместе со мной в Чажму прибыл начальник флотского отдела ремонта лодок и перезарядки реакторов Каганов. Он недавно занял этот пост, с обстановкой был знаком поверхностно, имел слабую профессиональную подготовку, дела пытался решать а основе приятельских отношений, по принципу «ты мне, я тебе». Когда мне принесли перечень недопоствок, я поехал во Владивосток, а Каганову велел сидеть на лодке круглые сутки и навести порядок среди личного состава.
Во Владивосток я приехал в воскресенье, часть офицеров и все гражданские (а снабженцы были в основном гражданские) отдыхали. Тем не менее, все нужные люди собрались, и через час проработка перечня была закончена. Он оказался липовым. Часть поставок завод давно получил, часть не имела к этой лодке никакого отношения. В какой-то мере я этого ожидал, так как заводы практиковали манипуляции с поставками, брали оборудование, предназначенное для одной ремонтирующейся лодки, и ставили его на другую, сдаточную, надеясь достать другой комплект оборудования позже. А тут срок сдачи сократили на два месяца.
Я уговорил снабженцев отоварить перечень полностью, так как положение было особым, а уж они потом на заводе отыграются. Снабженцы согласились. Утром в понедельник на завод ушел грузовик со всем нужным оборудованием, тщательно пронумерованным и промаркированным.
Новиков взял меня с собой в военно-морскую базу «Стрелок», где выводились из консервации два эсминца. Положение там было сверхсложное. Корабли были сильно запущены. Некоторое законсервированное оборудование со временем пришло в негодность, некоторое растащено на плавающие корабли и вместо, скажем, электромотора имелась лишь расписка. Личный состав на законсервированных кораблях оставался минимальный, плавать и воевать не обученный. В котлах требовалась замена трубок и футеровки. Корабли грязные, гальюны засорены, пожарные системы не действуют. Новиков был очень строг, он разгромил всю базу, наметил план работ со сроками и улетел на вертолете во Владивосток, оставив меня в базе.
Аппарат Н.И.Смирнова работал вовсю. Организационно-мобилизационное управление отобрало на других флотах моряков нужных специальностей. Теперь они прилетели на самолетах целыми экипажами. Прибыли экипажи и на два наших эсминца. С Дальзавода приехала бригада рабочих и занялась котлами. Огнеупорный кирпич для футеровки пришлось запрашивать в Москве, и на другой день мы его получили. Кстати, это было единственное, что техническое управление запросило из центра, в остальном обошлись местными ресурсами. А вот флотские вооруженцы оказались неготовыми к авралу. Им самолетами доставляли огромное количество оборудования с приборных заводов, и все стенки на бригадах надводных кораблей оказались заставленными ящиками с радиоэлектронным вооружением. С появлением бывалых моряков дело на эсминцах пошло гораздо быстрее, и за те четыре дня, которые я провел в «Стрелке», наметилось даже опережение графика. Затем мне на смену приехал начальник нашего отдела консервации Ю.А.Шаталов, который освободился от расконсервирования катеров.
Вернувшись в Чажму, я опять встретился с Марковым. Он поблагодарил за поставки и признался, что теперь наружу вылезли другие проблемы: нехватка специалистов, отсутствие поставок по линии ГУСРЗ и прочее. В Приморье была проведена частичная мобилизация запасников. Выполняли ее формально, и на заводе в Чажме были мобилизованы все три специалиста по компрессорам.
Я попросил составить список тупиковых вопросов, поехал с ним на «Звезду» и встретился с ее директором Вениамином Павловичем Долговым. Долгов сказал, что ожидал большего, тут же отдал необходимые распоряжения, и через два часа в Чажму ушел автобус с двенадцатью сварщиками и электромонтажниками высокой квалификации, а за ним грузовик с недостающим у Маркова оборудованием.
Я тоже отправился в Чажму и занялся там личным составом лодки. Каганов с ними справиться не мог. Обстановка на лодке в точности повторяла заводскую. Здесь тоже механиком был назначен электрик с другой лодки, и командир дивизиона движения, фактически заправлявший всеми делами, считал себя обиженным. Каганову все время врали, докладывали, что в голову придет. Слушая его информацию о ходе работ я уловил, я уловил путаницу в очередности событий: оказывалось уже сделанным то, что по природе вещей должно выполняться позже. Старпом лодки мне пришелся по душе. Я поделился с ним своими наблюдениями, он со мной согласился. Мы решили контролировать ход работ так: утром и вечером берут анализы воды 1-го и 2-го контуров и мне их докладывают. По анализам все можно определить. Если они не улучшаются, значит, насос не готов, сорбенты не заменены и промывка не начата, если улучшаются – ясно, сколько времени надо еще отмываться.