Завенягин был назначен первым заместителем Ванникова, отвечающим за строительство и режимное обеспечение ударных атомных строек.
В конце 1945 года Завенягину поручили выбрать место для строительства плутониевого комбината, организовать на базе Главпромстроя специализированное Управление для развертывания работ и определить начальника государственной стройки № 1. Стратегический объект № 817 целесообразно было расположить где-то в глубине страны, чтобы сделать его почти неуязвимым для нападения вражеской авиации. Но в то же время — вблизи от индустриальных центров, железной дороги, надежной высоковольтной линии электропередачи и источников водообеспечения. Более всего подходил район Урала.
— Небольшая речушка меня не устроит, — уверял Завенягина капризный конструктор аппарата «А», — необходимо по крайней мере приличное озеро.
Кроме того, Доллежаль убедительно просил подыскать для него скальный грунт. Например, небольшую гору из сплошного гранита или мрамора, чтобы обезопасить южный Урал от возможного, хотя и очень маловероятного, случайного взрыва.
Авраамий Павлович направился прежде всего в хорошо знакомый ему Кыштымский район Урала.
В XIX веке здесь существовали небольшие металлургические заводы, принадлежавшие барону Меллеру-Закомельскому, дальнему родственнику семьи Романовых. Перед первой мировой войной заводы управлялись некоей американской фирмой, директором которой был Герберт Гувер, будущий президент США, тепло вспоминавший в своих мемуарах о «способных русских инженерах», вместе с которыми ему пришлось развивать в этих местах добычу и выплавку меди.
Авраамий Павлович ничего не ведал об этом, но знал Кыштымский район не хуже барона Закомельского и президента Гувера. В 1937 году он изъездил вдоль и поперек местные поселки, озера и речушки, кое-где даже выступая с пламенными речами, поскольку был кандидатом в депутаты Верховного Совета от Кыштымского округа. Места здешние царственно красивы: горы, дремучий лес и бесчисленные кристально чистые озера. В качестве природной жертвы группа Завенягина выбрала красивейшее нетронутое озеро Кызыл-Таш с акваторией в 17 квадратных километров, в 80 километрах от Челябинска. Недалеко от берегов озера можно было раскинуть промышленную площадку с тремя ядовитыми радиоактивными заводами «А», «Б» и «В»: реактор для наработки плутония, радиохимический завод для выделения плутония из облученного урана и металлургическое производство для окончательной очистки плутония и выплавки из него атомной взрывчатки.
В 15 километрах к западу от промплощадки, учитывая характер розы ветров, выбрали место для жилого поселка, на живописном берегу красивейшего озера Иртяш. За озером — виднеются синие, сизые, сиреневые отроги Уральского хребта.
СК принял единогласно предложение Ванникова, Курчатова, Завенягина и Борисова о строительстве завода № 817 на площадке «Т» (южный берег озера Кызыл-Таш Челябинской области), а также постановление «О переселении из этой зоны жителей в другие районы Челябинской области». Директора строящегося завода можно было назначить и попозже, а вот с начальником строительства Завенягину необходимо было определиться немедленно, уже в декабре 1945 года. Ошибиться нельзя! Надо было подобрать по-настоящему достойного, хваткого, напористого. Поскольку в качестве рабочей силы предполагалось использование в основном заключенных, то и руководителем стройки, по убеждению Авраамия Павловича, должен был стать человек, знающий толк в этом специфическом рабочем инструменте. Завенягин перебрал картотеку, мучительно раздумывая над каждым штрихом в биографии кандидатов. И все больше склонялся к выбору человека, который доказал свое право руководить ударной стройкой всей своей жизнью. Итак, Яков Давыдович Раппопорт…
В 17 лет он стал слушателем Императорского Юрьевского Университета, который в начале первой мировой войны был эвакуирован в Воронеж. Здесь Яков вступил в подпольную большевистскую организацию. Подхваченный революционной бурей, юноша вскоре забросил нудную и никчемную учебу. В 1918 году Яков возглавил рабоче-крестьянский отряд Красной Армии. После окончания гражданской войны пошел на работу в ЧК, где с годами приобрел опыт руководящей работы и освоил в общих чертах марксистско-ленинскую теорию классовой борьбы. Тогда-то и оформился путеводный лозунг всей его жизни: «Высший авторитет для нас — партия!»