— Что задумали, шпана? Больше двух говори вслух!
— Вам это не интересно, Максим Иванович! — улыбнулся я. — Вас наши подружки не интересуют.
— Ну, почему же? — весело поддержал тему историк.
— У вас жена, библиотекарша, — добавил Мишка, затягиваясь «родопиной». — Серна, дети от Серны и еще от одной женщины в Ростове-на-Дону.
— Хотя бы с эстетической точки зрения, — возразил Карабалак.
Нашу дискуссию прервал звонок. Карабалак неторопливо закрыл окно, запер туалет. Мы же поспешили на химию. Молекула могла и не пустить за опоздание. На наше счастье она еще не подошла.
— Не составишь мне компанию? — предложил я Мишке.
— После уроков?
— Нет. Сразу после химии.
Мишка задумался. Было видно, что ехать ему не очень-то и хотелось. С уроков срываться, нарываясь на возможные неприятности. А мне нужен был напарник. Для подстраховки, помочь оклематься, на всякий случай.
— А поехали! — махнул рукой Мишель. — Прошвырнемся. Пирожки за твой счет!
— Вопросов нет, — обрадовался я.
Тут нас разогнала по местам Молекула.
— Сели все, быстро! — скомандовала она своим неприятно-скрипучим голосом. — Устроили базар…
Мы мгновенно рассосались по своим местам. Начался урок.
Андрюха-Комар, заметив, что мы собираемся уйти с уроков, увязался за нами. Он подхватил свой пластиковый дипломат, бывший предметом гордости у него и зависти у одноклассников года три назад, пока практически все, включая девчонок, не обзавелись подобными портфелями.
— Вы куда?
— В БСПМ, парня одного проведать надо! — сообщил я.
— А уроки? Геометрия? Биология? НВП — ладно, Петрович переживёт. Но, блин, Наташку прогуливать себе дороже…
— Так ты с нами? — отрезал Мишка. Мне Андрюху брать с собой не хотелось. Опыт показал уже, что не может он держать язык за зубами. Ладно, что-нибудь придумаем.
— Тоха пироги покупает! — с серьезным выражением лица добавил Мишаня.
— Еду! — довольно улыбаясь, решил Андрэ.
Мы погрузились в автобус. В это время они ходили полупустые: рабочий день уже начался, поток пассажиров схлынул. И с автобусом нам повезло. К остановке подошел не холодный «Икарус», а теплый пузатый львовский «ЛАЗ-695». Да и двигался он побыстрее, чем «Икарус-гармошка».
Перед тем, как направиться в больницу, я зашел в продуктовый магазин, благо он располагался рядом. Первым делом посетил бакалею, купил две больших шоколадки «Алёнка», потом в молочном отделе приобрел бутылку молока. От пятёрки остался рубль. На пирожки хватит.
— Лучше бы апельсинов купили или сок, — скривился Андрэ, увидев, что я купил.
— Идём!
В детскую травматологию мы поднялись, пройдя через приемный покой, минуя всякие посты с дежурными вахтёрами и гардероб. Удивительно, но в коридоре отделения было пустовато. Разве что медсестры со шприцами пару раз выходили из процедурного кабинета по направлению к палатам. Я взглянул на часы — половина двенадцатого. Врачи как раз обход закончили, начались процедуры: уколы, капельницы, прогревания всякие…
На посту сидела знакомая мне медсестра Зина. Я поздоровался с ней. Она подняла голову, взглянула на меня. Не узнала.
— А Гревцов в какой палате? — поинтересовался я, протягивая одну «Аленку».
Оказалось, что в той же, в которой лежал я — возле с реанимационным отделением.
— Только у нас сейчас посещение больных запрещено! — заявила Зина. — Процедуры, потом обед. После 16.00 можно.
— А мы не навещать, — нашелся я. — Мы за ним ухаживать.
— Что, все трое? — недоверчиво усмехнулась Зина.
— Не, — ответил я. — Я один. Они подождут.
— Ладно! Только халат возьми!
Медсестра указала на металлическую стойку-вешалку, на которой висели три условно белых халата, на самом деле посеревшие от времени. Я надел один, Мишка с Андрюхой остальные. Зина критически посмотрела на нас, качнула укоризненно головой, но промолчала.
— Мишель, Андрэ! — сказал я. — Ждите меня здесь. Миха, держи наготове шоколадку и молоко. Когда я выйду из палаты, мне будет очень хреново. Поэтому будешь меня реанимировать. Понял? Андрюхе не давай, как бы он не просил. Перебьется!
Мишка кивнул. Андрэ сначала слушал мои инструкции с открытым ртом, после последних слов сделал вид, что обиделся. Они сели на кушетку у медсестры за спиной, а я зашел в палату.
Надо же, Гревцов лежал на бывшем моём месте. Выглядел он… Ну, как может выглядеть человек, у которого рука и обе ноги в гипсе, другая рука в повязке с кровавыми пятнами? Да еще и непонятный корсет на грудной клетке. При всём этом запашок стоял в палате такой, что невольно начинались слезиться глаза: в разделочном цеху мясокомбината пахло приятней! Здесь же воняло отходами жизнедеятельности, кровью и еще чем-то кислым.