— Ну, так и не меняй её!
— А ты где жить будешь? — ехидно спросила maman.
Я пожал плечами. Вообще-то после школы я планировал уехать в Кочары. Своё окончательное решение я еще никому не озвучивал. Так, периодически высказывал идеи: поступить в политех, поступить в пединститут на естфак (на учителя химии, биологии и географии), дажев мединститут или, на худой конец, в медучилище. Но это исключительно для того, чтоб от меня с вопросами о моей дальнейшей жизни отвязались.
— Мэм, если ты не уверена в нём окончательно, — предложил я. — Не прописывай его сюда да и всё. Распишитесь, поживёте вместе. А там уж решите. Точнее, решишь ты. Вдруг он тиран какой или маньяк?
Я засмеялся. Вместе со мной засмеялась и maman, прижимая мою голову к своей груди. Я осторожно отстранился.
— Ты это, мэм, — аккуратно пошутил я. — Я всё-таки взрослый мужчина… А ты девушка в самом расцвете сил!
— Тьфу на тебя! — maman засмеялась еще сильней. — Мужчина…
В это время в дверь позвонили.
— Иди! — maman оттолкнула меня. — Это к тебе твоя… девушка пришла. Тоже мне, мужчина!
Вместо эпилога
Эпизод 1.
Владлен Георгиевич Амельченко и Василий Владимирович Калугин встретились вновь в отдельном кабинете кафе «Загородное». На этот раз они оба обошлись шашлыком, салатом из свежих овощей (невообразимый дефицит в середине зимы!) и кофе. Оба приехали на встречу без водителей, сами за рулем, поэтому толи завтрак, толи обед был снова без спиртного.
— Это он! — Калугин передал Амельченко плотный конверт формата А3. — Всё, что смогли. Там пара фотографий, пара страниц текста: кто, что, где живет, связи.
— Отлично! — согласился Амельченко. — Просто прекрасно.
Он вытащил из внутреннего кармана тоже конверт, только небольшой, обычный почтовый, но достаточно толстый, передал его собеседнику.
— Держи. За работу.
— Ага, — кивнул майор.
— Еще что-нибудь?
Милиционер осклабился, засмеялся. Замолчал, покачал головой.
— Вот Владлен Георгиевич, — сказал он. — Не отнять у тебя. Откуда ты всё знаешь? Не простой это парень. Очень непростой. Слушай, что я тебе скажу. То, что не вошло сюда…
Он глазами показал на большой конверт.
— Во-первых, в числе его близких знакомых входит заместитель начальника УВД по оперативной работе Воронцов. Знаешь его?
— Неудивительно, он же дядя его подружки, — буркнул Амельченко.
— Никакая она ему не племянница, — ухмыльнулся Калугин. — По крайней мере, официально. Может, внебрачная, но официально — нет. Кроме того, среди его друзей Киселева Мария Гавриловна, бывший начальник отдела борьбы с бандитизмом нашего УВД, замначальника уголовного розыска Шишкин.
— И что? — презрительно скорчил физиономию Амельченко.
— Это еще не всё! — продолжил Калугин. — Его плотно опекают наши «старшие братья» — кэгэбэшники. Вплоть до того, что возле дома выставили постоянный пункт наблюдения. Постоянный! Знаешь, что это такое?
Амельченко опять скорчил гримасу. Ему не понравилось обращение Калугина к нему — на «ты».
«Мент почувствовал себя со мной на равных?» — мелькнула мысль. — «Надо его осадить. Иначе это войдет в привычку!»
— А ты, майор, что испугался? — усмехнулся директор. — Очко сыграло? Не ссы! Выгонят, я тебя к себе возьму. Замом. Не забывай, я пришел сюда не сам по себе, а вместе с Ним.
Амельченко указал глазами на потолок, намекая на первого секретаря обкома партии.
— Он меня с собой привёз, — добавил директор. — Мне здесь никто не указ, кроме Него.
Он снова ткнул пальцем в потолок.
— Будешь себя правильно вести, я тебя не брошу. МЫ, — Амельченко сделал акцент на «МЫ», — своих никогда не бросаем.
«Только ты у нас „своим“ никогда не будешь!» — добавил он мысленно.
Калугин отшатнулся, изменился в лице, испуганно закивал.
— Что еще можешь добавить? — спросил Амельченко.
«Будь ты проклят!» — подумал Калугин, сам сказал:
— Вроде всё. Говорю же, чекисты с ним плотно занимаются… Осторожней надо, если что…
— Если — что? — ухмыльнулся Амельченко.
— Да я так, ничего, — смешался Калугин.
Эпизод 2.
Наблюдатель службы наружного наблюдения старший лейтенант Крот привычно потёр середину грудь, прислушиваясь к своим ощущениям. Ноющая боль, с которой он уже давно свыкся, третий день его не тревожила. Совсем не тревожила, и это было как-то подозрительно необычно. Он сунул руку в карман, вытащил пластмассовый пузырёк маленьких жёлтых таблеток «Но-Шпа». Третий день он таскал этот пузырёк так, на всякий случай. Он вздохнул.