«Водили» Огородникова, собственно, не все участники «Ы», а конкретно Гаркуша на пару с будущим гитаристом «АукцЫона» Матковским, в тот момент еще считавшимся музыкантом «Мануфактуры». Для первого «погружения в материал» Олег пригласил Валерия «на тусовку к Кеше, что на Бухарестской». Подробности того вечера изложены в неоднократно мною упомянутой книге Гаркунделя «Мальчик как мальчик»: «Огородников был предупрежден о необходимости приношений в виде портвейна или водки, что и проделал. Режиссер был встречен жизнерадостно, да он и сам обалдел от экзотических мальчиков и девочек, танцующих твисты 60-х годов. Кто-то целовался, кто-то спал на лестнице. Скандалист, показывая крутизну, бил себя бутылкой по голове и беседовал с Оскалихой. Кто-то блевал, может быть, и я…»
— Участие во «Взломщике» не воспринималось мною как серьезный кинопроцесс, — повествует теперь Гаркуша. — Я, в сущности, просто привычно вышел подышать-покурить у «Сайгона», и меня запечатлели на пленку. Как и Кинчеву, мне было забавно и интересно. До этого нас никто в фильмах не снимал. В милицию забирали регулярно, а тут в кино пригласили.
Так совпало, что пока Олег эпизодически плясал в «Поп-механике», выполнял для Огородникова функцию сталкера в лабиринтах неформального питерского мира, дебютировал в кинематографе, «АукцЫон» подготовил новую концертную программу «В Багдаде все спокойно», в которой, в отличие от «Вернись в Сорренто», перу Гаркуши не принадлежало ни единого текста. Весь материал был сработан остававшимся в тени поразительным творческим альянсом Федоров-Озерский.
— «Багдад…» — последний наш проект, созданный, если можно так выразиться, от головы, — считает Озерский. — Мы его абсолютно точно смакетировали, избрали идею — о чем будем писать и как станем это исполнять. Тогда мы начитались Гофмана и попытались создать свою страну грез. Поэтому у нас там зазвучали всякие арабские мотивы. Страна грез представлялась нам чем-то вроде Арабских Эмиратов, в которых пропала нефть или еще что-то. То есть это были такие, чисто умозрительные попытки переложения Гофмана на нашу современность. Поскольку все сочинялось по мотивам сказок, то в текстах наших вылезли разные фразы, кому-то не очень приятные. И тут еще война в Ираке началась.
Новую программу «АукцЫон» репетировал опять с одним саксофонистом. Расширенная посредством Рубанова под фестиваль духовая секция группы вернулась к прежнему формату. Колик-то остался, а вот его тезка Федорович сошел с пробега. «С ним стало сложно общаться, — объясняет Рубанов, — поскольку Николай в ту пору уже увлекся тяжелыми наркотиками и довольно быстро отпал от группы. Ему было просто некогда с нами играть, то есть — не до того».
«Словно я ударил ребенка…»
Все, кто хочет в группу «Форум», — играйте с Дмитрием Матковским.
Рок-н-ролл — не просто музыкальный стиль, но и образ жизни, только не моей жизни.
Усугубляя чем и кем возможно собственную театральность, еще сохраняя имидж этаких ряженых шутников, где-то даже юродивых от рок-н-ролла (среди когорты русских рок-мудрецов, поющих о вечных вопросах и поколенческой рефлексии), «аукцыонщики» в «Багдаде…» уже нащупывают известную в искусстве, но неповторимую у каждого талантливого автора ноту страдающего шута, острящего не улыбаясь, фехтующего с миром и обороняющегося от него убийственным смехом и испепеляющей независимостью своих мелодий, жестов и суждений.
— желает герой «Ы» в открывающей «Багдад…» теме «Путь в Джинистан». А дальше, скажем в «Жертвоприношении» и «Тоске», словно консервируются апокалиптические послания-диагнозы грядущей, нашей то бишь, эпохе:
И вот финал картины:
Такое драматичное ерничество в сочетании с изрядной жеманностью фронтмена Рогожина и командными аукцыоновскими чудачествами для многих обернулось фигой в кармане. В эволюцию «АукцЫона» критики и массы поначалу просто не врубились или не потрудились врубиться. Раз вы клоуны — так смешите нас и развлекайте, заполняйте, образно говоря, паузы между выступлениями столпов рок-клуба, занимайте нишу «Странных игр», будьте нашим «Мэднессом» и не выдумывайте иных концепций. Впервые услышав «Багдад…», Алек Зандер в своем «Рокси» констатировал: «Эта компания попыталась порадовать народ новой программой «В Багдаде все спокойно», но неудачно. Хотя все было обставлено очень пышно — оформленная сцена, халаты, чалмы. Музыка стала помедленнее, тексты — поскучнее, и если Гаркуша, колбасящийся под быстрые ритмы новой волны, смотрелся очень здорово, то попытки извиваться наподобие танцовщицы под псевдовосточные пассажи окончились очевидным крахом. Сопротивление, как говорится, материала. В итоге „АукцЫон" вернулся к старой программе, которой и убрал московскую „Бригаду С" на концерте в ЛДМ».
На самом деле «АукцЫон» никуда «возвращаться» не думал. Группа поступала сообразно обстоятельствам. Когда формат сейшена или его условия не благоприятствовали представлению свежего аукцыонов-ского перфоманса в полном объеме — акцент делался на проверенные хиты «соррентовского» периода, но уже ближайший рок-клубовский фестиваль доказал: ехидно, по-шапоклякски, пропетое в начале славной дороги «Ы» заявление:
употреблялось не ради красного словца, а иллюстрировало естество сей «компании» (как обозначил «аукцыонщиков» Зандер-Старцев).
— Нам в то время реально хотелось превратить наши концерты в некий театр. И мы это делали, — рассуждает Федоров. — Тем более что все для воплощения подобной идеи у нас было: Рогожин, Гаркундель, Миллер с его декорациями… Кстати, к «Багдаду…» мы уже не только миллеровские костюмы использовали, что-то и на «Ленфильме» брали. Мы, собственно, в тот период стали одной из рок-клубовских звезд, и нам постоянно предлагали сотрудничество всякие неформальные модельеры, стригли нас в каком-то суперсалоне.
— Я — режиссер драмы, Рогожин — режиссер массовых зрелищ, и вместе мы старались поставить какое-то концептуальное действо, — говорит Озерский. — На «Багдаде…», впрочем, наши театральные опыты и закончились, да и Сергей вскоре «АукцЫон» покинул. А тогда всем в группе это было интересно, и особых споров не возникало. Каждый воплощал свою роль. С Миллером заранее договаривались об определенных костюмах, гриме. Маленькие проблемы, конечно, возникали. Например, когда хотели нарядить Бондарика в колготки его жены…
— Выезжая с «АукцЫоном» куда-нибудь на гастроли, я нередко почему-то жил именно с Бондариком в одном номере, — вспоминает Миллер. — Он правильный такой, смешной, немножко моралист, зануда, любит поучить, а супруга его воспитателем в детском саду работает. Меня это сочетание очень занимало: муж — в «АукцЫоне», жена — в детском саду. И вообще, мне интересна природа занудства, я зануд люблю.