За всю дорогу они обмолвились лишь парой фраз, да и сейчас Рихард молчал и шел рядом с таким видом, словно они были вообще незнакомы. Он отлично ориентировался здесь: двигался уверенно, быстрым шагом, словно точно знал, куда хочет попасть. Рами следовала за ним, стараясь не отставать и при этом с любопытством поглядывая по сторонам на массивные склепы, могильные скульптуры и надписи на каменных плитах. Она подозревала, что разговор будет не из приятных и не ошиблась в догадках. Вскоре Рихард замедлился, а потом и вовсе остановился.
Рами огляделась, похоже Рихард нашел самый тихий уголок этого и без того безмолвного места. Вокруг ни одной живой души, мертвая кладбищенская тишина. Лишь древние каменные склепы возвышаются с двух сторон от мощеной булыжником дороги. От множества крестов вокруг Рамиле стало не по себе, и она зябко повела плечами, несмотря на теплую погоду.
—Жутковатое место, — сказала она и сама испугалась, как тихо прозвучал ее голос.
Рихард ничего не ответил, стоял напротив с каменным лицом и молча смотрел на ближайший к ним склеп: серое изваяние с покатой крышей покрытой зеленым мхом.
Тишина буквально давила на уши. Легкий ветерок покачивал верхушки зеленых тополей, но совсем не проникал сюда, вниз. Кажется, даже ветер боялся потревожить прах давно усопших. Где-то над головой раздалось хриплое воронье карканье, нарушившее мертвую тишину. Рамиля непроизвольно вздрогнула, подняла глаза к небу, но птицу так не увидела. Вдали слышался шум дороги, но это было так далеко, словно в другом измерении. Рихард, наконец, повернулся к Рамиле, снял очки. Теперь она могла видеть его глаза, серо-голубые и очень холодные. Он смотрел прямо на нее с задумчивым выражением, и ей очень хотелось отвести взгляд, но она не отводила. Рихард тяжело вздохнул, закусил верхнюю губу, потом снова плотно сомкнул губы. Сейчас его рот был похож на перевернутый серп молодого месяца, и это делало лицо хмурым и словно неживым. Рамиля нервно теребила пуговицы на пиджаке и смотрела на него с тревогой. Похоже, он узнал, что она убийца, а теперь собирается сдать ее властям, и не знает как сказать об этом. Что же, значит, придется снова бежать. Денег мало, но выбора нет. Если ее арестуют, то у нее не будет шанса дожить до суда, родня Мансура найдет способ прикончить ее прямо в камере. Наконец Рихард прямо посмотрел на нее и сказал:
—Рамиля, я уже дважды говорил тебе, что ты совсем не умеешь врать, потому сразу понял, что ты солгала насчет смерти Мансура и решил проверить свою догадку, — он умолк подошел чуть ближе и понизив голос, продолжил. — Он умер не сам, его зарезали в отеле в Познань. Польская полиция ищет единственную свидетельницу по этому делу — тебя.
—Так и есть, — Рами кивнула головой, отпираться было бессмысленно. — Он умер не сам.
—Это ведь ты сделала, верно? — Рихард перешел на шепот.
Рамиля молчала. Она не собиралась давать признание ни ему, никому бы то ни было еще. Ей незачем было подставлять себя. Круспе пристально смотрел на нее, и Рами произнесла:
—Я не знаю о чем ты. Я ничего не делала.
—Можешь не говорить, понимаю, ты боишься, но поверь, я — твой друг и не собираюсь сдавать тебя полиции.
Рамиля по-прежнему молча смотрела на него, она не была настолько наивна, чтобы поверить. Она давно никому не доверяла.
—Я не собираюсь выдавать тебя, — повторил он, — на твоем месте я бы сделал тоже самое. Но, мне нужно знать подробности случившегося. То, что я смог выяснить меня очень обеспокоило.
—И что же ты выяснил? — она чуть подняла брови.
—Почти ничего, — Рихард развел ладони в стороны. — Только то, что было в общем доступе, и я полагаю многое из этого домыслы журналистов. Но все же не бывает дыма без огня. Кем был Мансур?
—Ублюдком, который заслужил смерти, — тут же ответила Рамиля и чуть скривила губы в презрительной ухмылке.
Рамиля производила впечатление слабой и ранимой, могла впадать в панику, но порой в ней просыпалось нечто такое, чего она и сама побаивалась, и тогда от робкой девушки не оставалось ни следа. Вот и сейчас, это снова случилось, ей больше не было страшно, в ней кипел гнев. Зачем Рихард полез в это? Неужели нельзя было просто принять на веру ее слова? И он еще смеет называть себя ее другом? Кажется, и сам Рихард заметил внезапно произошедшие в ней перемены. Он чуть сощурил глаза и мгновение смотрел на нее изучающим внимательным взглядом, а потом согласно кивнул и сказал:
—В этом я с тобой полностью согласен, Рамиля, он заслужил смерти. Но я спрашивал о другом. В прессе неоднократно упоминалось, что убитый принадлежал к преступной группировке, которая занималась нелегальным бизнесом. Ты прожила с ним много лет, скажи, только честно, он был из мафии?
—Мафия? Какое странное ты выбрал слово, прямо книжное, — Рами усмехнулась. — Смотря какое значение ты в него вкладываешь, Рихард. Но ты прав, дыма без огня не бывает, и семья Мансура действительно занимается нелегальным бизнесом, собственно только благодаря этому, я и смогла выбраться на свободу.
—Я не очень понимаю, — в его взгляде появилось удивление.
—Мы отправились в Польшу по его делам, вот что я хочу сказать, — объяснила Рамиля. — Он собирался что-то там купить: оружие или наркотики, а может что-то пострашнее. Точно не знаю.
—Получается все намного опасней, чем ты говорила? — Рихард чуть подался вперед и опять перешел на шепот. — Они ведь не оставят тебя в покое и вовсе не забыли о твоем существовании, как ты сказала в прошлый раз?
—Возможно, но не понимаю, к чему ты ведешь, — Рами смотрела на него с вызовом.
—Они ведь наверняка ищут тебя, — предположил он.
—Ты считаешь, я могу быть опасна для всех вас? — она, наконец, догадалась к чему клонит Круспе.
Ему вовсе не нужно было ее признание, Рихард боялся за свою жизнь и, в общем-то, его можно было понять. Он известный музыкант и ему ни к чему лишние проблемы с полицией, а уж тем более с мафией, как он окрестил родню Мансура. Он хочет попросить ее уйти, потому и отвез сюда, подальше от любопытных глаз. Рами ощутила горечь. Она только сейчас поняла, как ей дорога эта работа и как страшно навсегда потерять ее. И сейчас дело было даже не в Тилле, черт с ним, ее чувствами к нему и призрачными надеждами на что-то, чего никогда не случится. Фантазировать она могла бы и вдали от группы. Дело было в другом. Все с кем она общалась в этом туре, относились к ней как к равной, никто не считал Рамилю прислугой, никто не смотрел свысока. С ее мнением считались, ее слушали, уважали и потерять это было невыносимо. Она была иностранкой, по сути иммигранткой, но среди этих людей, несомненно богатых и успешных, Рамиля не чувствовала обычного презрения, напротив к ней относились с дружеской теплотой. Даже сейчас Рихард подумал о ее чувствах и не стал говорить об увольнении при всех, он дает ей возможность уйти самой, без скандала, спокойно, и Рамиля ощутила благодарность.
—Я считаю, что такие вещи нельзя оставлять без внимания, — сказал Рихард и отвел взгляд.
—Ты прав, — Рами кивнула. — Я могу быть опасна для всех вас и должна уйти. Сейчас же позвоню Роберту и скажу, что вынуждена немедленно уехать, извини, что я сразу не сказала тебе правду, но сам понимаешь, о таком не…
—Что значит уехать? — Рихард взглянул на нее и нахмурился.
—Я уволюсь сегодня же и уеду, — она сделала глубокий вздох, чтобы не расплакаться и закончила мысль. — Ты же ради этого меня позвал, сюда, чтобы дать возможность уйти самой, без скандала.
—Похоже, теперь настала моя очередь спрашивать, за кого ты меня принимаешь, — Рихард смотрел на нее с осуждением. — Ты считаешь, я настолько лицемерен, что пригласил тебя на обед, мило болтал с тобой несколько часов, чтобы потом отвезти подальше и тихонько уволить?
—Я не знаю, я…- Рамиля растерялась, она не подумала об этом.
—Хотя не удивительно, ты же считаешь меня подлецом, — он усмехнулся и посмотрел в сторону.
—Нет, это не так, — возразила Рамиля с чувством. — Я напротив решила, что ты поступаешь благородно и не хочешь опозорить меня перед всеми, потому и привез сюда.