- Зачем ты мне помог?
Сигурд осторожно провел пальцами по её предплечью, прямо по бледнеющим синякам.
Блайя почувствовала, что ей стало труднее дышать.
- Потому что ты такая же, как я.
И объяснять необходимости не было.
Сигурд взял её за подбородок, вынуждая встретиться с ним взглядом. Его глаза в полутьме казались синими, как северное спокойное море у берегов Норвегии, откуда и была родом его странная языческая семья. Еще в кабинете у Ивара Блайя заметила языческие фигурки, стоявшие у Лодброка на столе и в книжном шкафу, да и способы казней говорили сами за себя.
У Сигурда были длинные светлые ресницы, и им позавидовала бы любая модель-блондинка.
- Если я сейчас скажу, что в твоих глазах можно утонуть, ты во мне разочаруешься? – Он улыбнулся. – Раз уж мы сегодня честны, как на исповеди.
- Только если тебе нравится тонуть в чем-то коричневом. У тебя странные наклонности, - Блайя покраснела, отчаянно надеясь, что это можно будет списать на жар от огня.
Её карие глаза, доставшиеся ей от матери, никогда никому не нравились. Сигурд захохотал, а потом наклонился и поцеловал её. И не то чтобы она этого не ожидала, но все равно отпрянула, пылая лицом, замахнулась, чтобы дать наглому сыну Рагнара Лодброка пощечину.
Молодой человек перехватил её за запястье, не больно, однако крепко, и вновь прижался к её губам в поцелуе. Щетина у него на подбородке кололась и царапалась, и Блайя не то чтобы могла понять, хорошо ли он целуется – она вообще целовалась в своей жизни всего пару раз, и то давно – но голова у неё шла кругом, это точно. И, по крайней мере, если этот вечер будет в её жизни последним, то хотя бы… таким.
Его волосы на ощупь оказались мягкими, и, когда девушка случайно потянула его за несколько прядей, Сигурд застонал что-то неразборчивое, прикусил её нижнюю губу. Теперь у Блайи горело не только лицо.
Но она вспомнила, как Ивар, странно склонив голову набок, спрашивал, девственница ли она, и её затошнило. Отстранившись, Блайя попыталась сдержать тошноту, сжала всё еще горевшие от поцелуя губы.
- Что-то не так? – Сигурд внимательно смотрел на неё сквозь завесу длинных ресниц.
- Почему твой брат спросил, девственница ли я?
- Он спрашивал? – Юноша потемнел лицом, и Блайя вспомнила: его не было в кабинете, когда Бьерн и Ивар изучали её и задавали вопросы, на которые она никогда не стала бы отвечать, не будучи пленницей. – Придурок, - бросил Сигурд. – Ему плевать, он ниже пояса парализован. Просто нравится издеваться, чертов садист. Прости. Я не знал.
Блайя ему верила, хотя сомневалась, что неудобные вопросы Ивара были продиктованы желанием поизмываться над ней. Верить Сигурду было просто. А ещё это было странно, нелогично, неразумно, и совершенно безрассудно, но зачем нужен рассудок, если твоя жизнь – в руках психопата, и ты не знаешь, сколько времени осталось, чтобы почувствовать себя живой?
- Я…
- Я догадался. И я обещаю тебе, что так и будет, потому что ты имеешь право выбирать, кем тебе быть. В любых вопросах.
- А ты?
- А я – нет.
Блайе не нужно было объяснять, что он имел в виду. Элла не пытался скрыть от неё, что клан делал с предателями. Все знали, что тот, кто предавал «семью», умирал мучительно и долго.
Отец угрожал ей, что, если узнает, что она не берегла себя для мужа, то убьет её. Каждые полгода семейный врач осматривал её, и после каждого обследования Блайя чувствовала себя грязной. Теперь ей не нужно будет раздвигать ноги перед гинекологом, чтобы отец убедился, что она – не шлюха.
Ей показалось, что губы Сигурда на вкус были, как свобода.
========== Глава вторая ==========
Ивар знал, что брат приведет к нему Блайю, и для этого ему бы даже не понадобились силы вёльвы, которыми обладала Аслауг — достаточно было вспомнить, как смотрел Сигурд на эту элловскую девчонку, смотрел еще в ту минуту, когда они обнаружили её в доме.
Как идиот.
Как человек, нашедший что-то, очень ценное для него. И этот его взгляд вызывал зависть, ненависть, гнев, раздражение — всё вместе, потому что Змееглазый в очередной раз обошел его, Ивара.
Бескостный понимал, что вся его жизнь — это месть, это возрождение империи Лодброков на трупах врагов, это необходимость строить планы и разрабатывать стратегии там, где его братья терялись. Возможно, каждый из них был хорошим исполнителем, но ни одному не хватало широты мышления, присущей самому Ивару. Они не умели мыслить наперед, продумывать ходы, выстраивать гипотезы, а Ивару доставляло извращенное удовольствие продумывать стратегии за своих недругов. Ставить себя на их место. И находить решения, до которых никто другой бы не додумался. Ни один из его братьев, которые предпочли бы идти напролом.
Зато у них было все остальное. Возможность ходить, например. Или, как у Сигурда, — возможность обрести что-то или кого-то, за что не жаль отдать свою жизнь. Глупый, глупый братец, знал бы он, как хотелось швырнуть нож ему в лицо, когда он заслонял собой эту девчонку, когда он был готов пожертвовать ради неё всем, что у него было. Даже жизнью.
И теперь Сигурд привел к нему Блайю, но не как пленницу, согласную сотрудничать с семьей Лодброк, а как свою женщину. Не так Ивар планировал использовать девчонку. Он хотел показать ей, что её жизнь — в его руках. Что в любой миг он может оборвать её существование. Он хотел, чтобы Блайя боялась его.
И она боялась, разумеется, боялась и дрожала, как кролик перед удавом. Но теперь у неё была защита в лице Сигурда.
— Итак, — Ивар оперся локтями о стол, наклонился вперед, переводя взгляд с брата на Блайю и обратно. — Ты согласна помогать нам, я не ошибся?
— Только если ты будешь обращаться с ней, как с членом семьи, — Сигурд скрестил руки на груди, закрываясь от Ивара. Он с самого детства делал так, словно прятал себя «в домик», наивно считая, будто сквозь его воображаемую броню никто не пробьется.
Ивар покатал по столу карандаш.
— Я спросил Блайю, а не тебя, Змей, — от его холодного взгляда Змееглазый стушевался, но лишь на мгновение. Сжал губы, готовый к долгим спорам на повышенных тонах.
Бедный, бедный Сигурд, он и понятия не имел, по какому краю он ходит…
— Так что же, Блайя, ты согласна? — Ивар повернулся к ней всем корпусом. Элловская девчонка сидела, сжав руки на коленях, но от цепкого, внимательного взгляда не укрылось, что она дрожит и изо всех сил пытается спрятать эту дрожь.
— Да, — произнесла она тихо. — Я согласна. Да и разве у меня есть выбор?
Ивару понравился вопрос. Настолько, что он цокнул языком, откидываясь назад в своем инвалидном кресле, чуть сощурился, оглядывая Блайю. Она была не только красива, но и не была дурой, хотя производила совсем иное впечатление поначалу. Она хорошо понимала, что, по сути, они не оставили ей выбора, и, если бы она отказалась сотрудничать с ними, то её бы убили. И понимала, что вопрос предполагал только один вариант ответа. Дело было лишь во времени, которое ей понадобилось бы на то, чтобы согласиться.
Она была неглупа, если поняла, чем ей грозит отказ. И вдвойне неглупа, если осознала, что за спиной Змея будет намного безопаснее. Не то чтобы Ивару что-то мешало убить её, наплевав на Сигурда, но зачем? Зачем уничтожать законную наследницу бизнеса Эллы, если всё выходит…
А выходило-то складно. Как ни странно.
Ивар подумал, что, в целом, хотя Змееглазый и нарушил его планы, в этом нет ничего страшного — он придумает новый ход. Он сможет выйти «в дамки» быстрее, чем Осберт сумеет произнести собственное имя. И, пока Блайя нервно сминала на коленях край блузки, явно мечтая поскорее выбраться из кабинета, у Бескостного в голове начал созревать новый план. План, в котором Блайе и его глупому брату отводилось не последнее место.