Выбрать главу

Самое ужасное началось тогда, когда блондинка впала в транс, и Аронофф властным голосом приказал ей доставить ему какой-нибудь знак того времени. Девушка сопротивлялась, хныкала, заламывала руки, она вся обливалась потом и бормотала, запинаясь, что этого она сделать не может. Однако сеньор Аронофф повелительным тоном повторял приказание — она должна доставить сеньору Сабато послание с помощью пианино, доказательство того, что злокозненные силы вынуждены отступить. Пока блондинка продолжала плакать и ломать пальцы, этот огромный, внушительного вида мужчина без одной ноги и с костылем подходил к другим женщинам, находившимся на разных стадиях транса, а также к мальчику Даниелю, у которого начались конвульсии, и он, выпучив глаза, кричал, что у него в животе шевелится что-то страшное. Да, да, говорил ему сеньор Аронофф, простирая над его головой правую руку, да, да, ты должен это выгнать, должен это выгнать. Мальчик извивался, казалось, его вот-вот стошнит, пока и впрямь это не случилось, и пришлось его обмывать и вытирать пол. Тем временем блондинка открыла пианино и начала кулаками бестолково ударять по клавишам, не переставая стонать, что это невозможно, что она не может. Но сеньор Аронофф простер над ней руку и своим низким, мощным голосом повторил приказание — надо доставить послание сеньору Сабато. Между тем сеньора Эстер дышала все более глубоко и шумно, ее лицо заливал пот. Говорите, говорите! — приказывал Аронофф. — Вами завладела сущность, которая борется против сеньора Сабато! Говорите, скажите то, что вы должны сказать! Но она продолжала тревожиться, шумно и хрипло дыша, пока в конце концов с ней не случился сильнейший истерический припадок, — пришлось двоим удерживать ее, чтобы она не перебила все, до чего могла дотянуться. Едва она немного успокоилась, сеньор Аронофф повторил свое приказание блондинке. Ты должна сыграть на пианино! — говорил он повелительным тоном. — Должна передать послание, которое необходимо сеньору Сабато. Но хотя девушка отчаянно пыталась размять пальцы, они оставались скрюченными под действием какой-то силы, подавлявшей ее волю. Она ударяла по клавишам, однако звуки раздавались нескладные, отрывистые, как будто играл ребенок. Играй! — приказывал Аронофф, который (чему Сабато невольно удивился) строил фразу, как настоящий испанец. Ты можешь, ты должна играть! Во имя Бога, ты должна сделать усилие, я требую и приказываю это сделать! Сабато было жаль девушку — взор ее блуждал, она стонала, мотала головой, пыталась распрямить скрюченные пальцы. Но тут он увидел, что Бетти поднялась на ноги и раскинула руки в стороны, словно ее распинают. Обратив лицо к потолку и закрыв глаза, она бормотала какие-то непонятные слова. Да, да! — воскликнул Аронофф, всем своим грузным телом устремившись к ней и поправляя костыль, чтобы положить правую руку на лоб женщины. — Да, Бетти, да! Вот так! Скажи мне то, что ты должна сказать! Сообщи сеньору Сабато то, что ему необходимо узнать! Но она все бормотала что-то невразумительное.

Внезапно раздались стройные аккорды, Сабато и Аронофф повернулись к блондинке — по мере того, как высвобождались ее пальцы, девушка все более правильно исполняла пьесу Шумана «In der Nacht»[16]. То была одна из пьес, которую когда-то играл Хорхе Федерико! Да, да! — восклицал в крайнем возбуждении Аронофф. — Играй, играй! Пусть сеньор Сабато получит послание света! Он делал пассы правой ладонью, источавшей флюиды над головой Сильвии, которая с каждой секундой играла все более умело, пока не достигла такого звучания, какого нельзя было ожидать от пианино, простоявшего двадцать лет в сыром подвале.

Сабато невольно прикрыл глаза и почувствовал, что какая-то сила движет его телом, раскачивает его. Пришлось его подхватить, чтобы он не упал.

Снова появляется Шнайдер?

На другое утро он проснулся с таким ощущением, будто искупался в прозрачной горной речке после того, как целый век барахтался в кишащем змеями болоте. Теперь он был уверен, что дело продвинется, — ответил на несколько писем, долго ждавших, сообщил Форрестеру, что принимает приглашение североамериканского университета, разделался с давно откладываемыми встречами и интервью. И, управившись с этими второстепенными делами, почувствовал, что снова может приняться за роман.

вернуться

16

«Ночью» (нем.).