В центре ангара стоял частный самолёт. Его корпус блестел, а двигатели тихо гудели, готовые к взлёту.
Нас выволокли из машины, и, не церемонясь, втолкнули в салон.
Салон самолёта был воплощением роскоши: кремовые кожаные кресла, отполированный столик, бар с хрустальными бокалами и бутылками виски. Стоили они, наверное, как половина моей квартиры. На стене висел огромный экран, сейчас выключенный. Под потолком мерцали светодиоды, создавая мягкое освещение. Всё кричало о деньгах и власти, но для нас это скорее была позолоченная клетка.
Мы рухнули в кресла, чувствуя, тела ныли, будто их пропустили через мясорубку.
Мужик сел напротив, его взгляд скользнул по нам. Хладнокровно и равнодушно оценивал, будто его просто что-то интересовало.
Самолёт плавно взлетел, и я уставился в иллюминатор. Краснодар терялся внизу с каждой минутой. Перелёт начался в тишине, нарушаемой лишь причитаниями Димона о том, как сильно болит задница.
Лучник, наконец, не выдержал и спросил:
— Слушай, ну мы уже летим. Хоть имя своё скажи. Как к тебе обращаться-то? — его голос был хриплым, но всё таким же легкомысленным и наглым.
Мужик поднял ледяной взгляд:
— Вы можете звать меня Роман, — бросил он.
Я вскинул брови. То, что он ответил, было неожиданным. Нет, мы точно кому-то нужны. Иначе с какой стати ему отвечать? Значит ещё увидимся. Чёрт, если бы Не Юки, раньше бы даже не мыслил в этом направлении. Что ещё?
А то, что такой боец не может работать на кого-то простого, и везут нас… Да хрен знает, куда. Питер кишел людьми, способными иметь в своих рядах такую машину для убийства.
Димон хмыкнул и продолжил:
— Ну Роман, судя по самолёту, вы не бедствуете. Кому же понадобились два простых пацана, а?
Мужчина медленно повернул голову к нему, его глаза сверкнули, и он наклонился чуть ближе.
— Вы нужны живыми, — тихо сказал он, но тем сильнее была угроза. — Но не обязательно целыми. Ещё один вопрос — и я сломаю тебе челюсть. Понял?
Димон сглотнул, кивнул и посмотрел на меня, вскидывая брови. Затем откинулся на кресло и закрыл глаза — надо полагать, шутить больше настроения не было.
Что ж, этот человек был не из тех, с кем стоит играть. Мы замолчали и остаток полёта прошёл в гробовой тишине. Я смотрел в иллюминатор, пытаясь сложить пазл: Роман, Деляновы, Громовы, Авалон, Питер. Всё смешалось в кучу. Кто он? Почему знает про нас? И во что мы, мать его, влезли?
Самолёт приземлился в Питере на рассвете. Первые лучи солнца пробивались сквозь облака, окрашивая горизонт. У трапа ждал чёрный Мерседес. Нас затолкали внутрь, на этот раз хоть не в багажник, но верёвки не сняли. Машина сразу рванула по городу.
Я на миг даже забылся, засмотревшись на красоту Петербурга, но толком ни на чём не фокусировался. Чем дольше мы ехали, тем сильнее стучало сердце. Если про Громовых я хоть что-то понимал, то здесь… Просто терялся в догадках!
Роман, сидя впереди рядом с водителем, вдруг достал телефон. Он ответил коротко:
— Доброе утро. Да, всё по плану, скоро будем.
Я переглянулся с Димоном. Его глаза сузились. Роман положил телефон в карман и снова замолчал, будто нас и не существовало.
В этот момент везунчик будто вспомнил о чём-то и полез в карман штанов. Раздался тихий стон. Он раскрыл ладонь, в котором лежал треснувший телефон татуированного Славика.
— Всё нормально, можно будет восстановить, не так уж он и пострадал, — я запрокинул голову и закрыл глаза.
Машина остановилась у огромной усадьбы на берегу Невы. Это было не просто здание — это был дворец. Высокие кованые ворота с позолотой, мраморные колонны у входа, окна с витражами… Фонтан в центре двора бил струями, окружённый идеально подстриженными кустами. Да эта усадьба просто вопила о деньгах и власти, и я почувствовал, как напрягаются мышцы. Кто здесь живёт? Приплыли…
Швейцар в ливрее открыл двери, и Роман толкнул нас внутрь. Я чуть было не запнулся, но устоял на ногах. Внутри всё было ещё роскошнее: мраморные полы блестели, с потолков свисали хрустальные люстры, а стены украшали картины в золочёных рамах. Из глубины дома доносился звон посуды и приглушённые голоса — похоже в столовой на первом этаже уже завтракали. Прислуга?
В коридоре мелькали повара в белых колпаках. Они несли подносы с едой, а воздух наполнял запах яиц и аромат свежесваренного кофе.
— Ни хрена себе заявочки, — протянул Димон.
Я был с ним солидарен. Кто бы здесь ни жил — он был чрезвычайно богат, а как следствие имел огромную власть.