— Можно мне рассмотреть фото? Это очень важная деталь в интерьере, тоже своеобразная выставка, — она встала и, не дожидаясь разрешения, подошла сначала к стене, на которой разместились дипломы и множество фотографий в однотипных деревянных рамочках. На некоторых снимках солидные мужчины вручали Дворжецкому награды, сопровождая их рукопожатием, на других фоном служили строительные площадки, где он был в шлеме и в окружении рабочих. Чаще всего на фото были запечатлены торжества с разрезанием ленточки перед входом в здания, вероятно, построенные фирмой Дворжецкого.
Вероника не спеша прошла дальше. Нужно было отдать должное дизайнеру — он поработал на славу, здесь «пахло деньгами», чего же еще желать? Часть стены закрывали два стеллажа, блистающие золочеными корешками книг, а между ними расположились массивный стол и кресло шефа. На столе — бронзовые часы с двумя противоборствующими рыцарями в полном боевом облачении и высокая вычурная лампа на витой ножке, посредине — письменный прибор с золотыми ободками и несколько толстых папок с документами. Наконец, то, что интересовало гостью — еще одна, на этот раз ажурная рамочка. Обычно в таких на рабочих столах держат фото жен и детей. Вероника наклонилась, рассматривая то, что ее интересовало более всего, и, довольная, улыбнулась: нет, не то — на снимке мэр пожимал руку Дворжецкому. Вероника погладила ладонью поверхность стола.
— Отличный экземпляр, отличный.
Она оглянулась, услышав шаги: хозяин покинул кресло и шел к ней. Эдуард Николаевич завораживал ее все больше и больше. Высокий, широкоплечий, подтянутый. Она испугалась какого-то нового для нее чувства, которое вызывал в ней этот мужчина. Он стоял уже очень близко. Плотные красивые губы приоткрылись и замерли, словно Дворжецкий хотел сказать что-то неожиданное для себя самого, но, посмотрев ей в глаза, словно очнулся и, натужено улыбаясь, промолвил, видимо, иное:
— Так что стол? Хороший?
— Хо-ро-ший, — кокетливо подразнила она, выпячивая губки и покачивая головой, но тотчас пожалела потому, что он на миг растерялся, а потом уставился на нее с радостным удивлением. Вероника отчетливо почувствовала набегающую волну — казалось, еще мгновение, и он ее поцелует.
Она отвернулась — рано, не сейчас, не сегодня, и задрожала оттого, что слишком резко оборвала вдруг протянувшуюся между ними связь.
«Ах, как неосторожно. Едва не спровоцировала его. Зачем? Влюбилась? Да что в нем такого магического?»
Соглашаясь на встречу, Вероника была уверена, что испытывала к едва знакомому коллекционеру-бизнесмену всего лишь симпатию, и была намерена выполнить вполне прозаические задачи: получить дополнительную работу для себя и заказ для Вадима, плавно подведя Дворжецкого к этой мысли. Несмотря на развод, она по привычке опекала бывшего мужа как дитя, не способное позаботиться о себе. Он был гений, а гений не думает о хлебе насущном, его цель — творчество!
Она заставила Дворжецкого задуматься о преимуществах современных живописцев, хотя он не торопился изменить свои предпочтения. Так какого рода консультации ему нужны? Вместе с тем она чувствовала, что ее влечет к этому человеку больше, чем казалось в начале. А его влечет к ней, это она видела. Так зачем он хотел встретиться с ней на самом деле?
Чуть присев на край стола, Дворжецкий смотрел молча, словно ожидая от нее дальнейших действий.
А что, собственно, произошло? Несмотря на старания выглядеть серьезным экспертом, она кокетничала!
«Ну и пусть, — решила Вероника,— это еще ничего не значит».
— Стол замечательный, — сказала она, не отводя взгляда от его искрящихся глаз, — очень хороший стол, надежный, крепкий. Шикарный стол.
— Вам нравится, когда шикарно. И чтобы было надежно, крепко. Как это совместить с риском, столь любимым вами? — похоже, он иронизировал.
— Я не боюсь рисков. Просчитывать их полезно, но жизнь мало предсказуема, и надо быть готовым к неожиданностям. Хотя согласна, вопрос цены лучше обсудить заранее, — с вызовом заявила Вероника. — И когда шикарно — мне нравится, это тоже правда. Вас что-то смущает?
— Нет. Это естественно, когда женщине нравиться шик. Мне и самому нравится все красивое.
— И красивые женщины? — чуть нараспев спросила она.
«Ой-ой-ой, какой вопрос! Опять провокация. Да что же я делаю?»
Дворжецкий на миг прикрыл глаза, улыбнулся краешком губ и ответил уклончиво: