Один раз зимой, как обычно неожиданно для наших коммунальных служб, выпал сильный снег, парализовав весь транспорт. На тренировку добрались человек 6. Без пары были я и ОН. Можно было, конечно, в уголке отрабатывать самостоятельно, да и что мне было делать рядом с ним. Я не знала ни тех сложных связок, которые выполнял он с партнершей, да и техника моя не дотягивала до него ого-го как. Я пристроилась в стороне около зеркала, старательно отрабатывая шаги.
— Ты вся зажата, расслабься, — послышался рядом Ромин голос.
Я от неожиданности вздрогнула и покраснела. Он подошел как ни в чем не бывало, встал за мной, положил мне руки на бедра и сказал:
— Двигайся за моими ладонями так, как будто не хочешь, чтобы я их убирал.
Я молча кивнула и еще больше зажалась, но попыталась войти в плавный ритм его движений.
— Не так, — сказал он, встал передо мной, прижал к себе, вновь положив руки мне на бедра. Мамочки, так жгли меня только его ладони, а тут… — В глаза смотри, — усмехнулся он, начиная плавные движения бедрами.
Я подняла голову, и меня затянуло: словно кролик перед удавом, у меня вылетело всё из головы, только мелькнул кадр из старого фильма «Грязные танцы». Мамочки…
— Вот так гораздо лучше, — сказал он, когда я все же позволила себе быть ведомой, старясь не упустить партнера, который то увеличивал амплитуду движения, то замирал, крепче прижимая к себе… потом вообще убрал от меня руки и я, будто приклеенная, продолжала движение за ним. Меня заворожили его глаза, уже не насмешливые, а просто внимательные.
Ту тренировку я помню смутно: что он мне показывал, как… я помню лишь ощущения… тягучего тепла, бешено бьющегося сердца и какой-то эйфории. Через несколько месяцев я поменяла партнера, с которым у нас наладились хорошие отношения и начались успехи в танцах. У нас были занятия, где тренеров подменяли танцоры из старшей возрастной группы, когда это был Рома, он почему-то всегда для показа связки брал меня. Я им по-детски болела. Года через 3 так получилось, что надо было готовить благотворительный концерт, его партнерша сломала руку и никак не могла в нем участвовать. Он предложил тренеру заменить ее мной, та, поколебавшись, согласилась, уж больно большая разница у нас в возрасте была, но так как это были показательные выступления, а не соревнования, то это было не столь страшно. Он был требовательным трудоголиком, а я… я старалась сделать всё, чтобы не разочаровать своего кумира, продолжая плавиться в его руках.
Концерт мы оттанцевали на ура, хоть я и с трудом справилась со своим волнением.
— Молодец, девочка, — похвалил он меня в гримерной, чмокнув в щечку.
Я зарделась, не в состоянии вымолвить и слова.
— Ты чего это засмущалась? — спросил он, стоя в одних брюках.
— Ничего, всё нормально, просто очень боялась, — пробормотала я и отвернулась.
Он развернул меня к себе лицом и наклонился так, чтобы заглянуть мне в глаза. Я не знала, куда мне себя деть: в глаза смотреть боялась, но ниже смотреть было тоже как-то волнительно… фигура у него была просто замечательная. Я невольно сглотнула.
— Комплексы надо изживать, — шепнул он и накрыл мои губы своими.
Я буквально задохнулась.
— Расслабься, — вновь шепнул он и притянул меня к себе.
Мой первый взрослый поцелуй… Надо заметить, что руки его весьма целомудренно держали меня за талию.
Где-то через полгода он бросил танцевальную секцию, и я его долгое время не видела. Сама прозанималась спортивными танцами еще с год. Не видя себя на турнирах, нашла себе единомышленников по уличным танцам.
— Ну что, пошли терзать искушенную публику, — вырвал меня из раздумья Рома.
— Как ты думаешь, это не слишком? — спросила я его, указывая на свой наряд из белой блузки и плиссированной юбки средней длины.
— Нет, в самый раз, — сказал он, расстегивая еще одну пуговицу на моей блузке (еще одну — и будет неприлично), — а белье у тебя, я знаю, всегда было шикарное.
Саша чуть не поперхнулся своей выпивкой:
— Так, ребята, только чтоб без сильного стриптиза на сцене, у нас его сегодня в программе не было.
Рома ему подмигнул и ответил:
— Ну разве что чуть-чуть.
Ритм, пробирающий до костей, звенящие нервы, жар мужского тела, откровенные движения на грани секса. Мелодии сменяются одна за другой, заставляя нас то резко двигаться, то буквально растекаться друг по другу. Его руки распаляют, а я отдаю этот жар музыке и движениям, ластясь к партнеру, лаская его и не отдаваясь ему в последний момент. Голова отключилась, я растворилась в танце, становясь продолжением рук и тела Ромки. Ну и что, что видны чулки с подвязками, когда я закидываю ему ногу на талию; пускай выглядывает край кружева бюстгальтера, когда он демонстративно отодвигает и так чересчур распахнутый ворот блузки. Я пью его восхищение и желание, я купаюсь в напряженных эмоциях замершей толпы. Я знаю, что мы на грани… еще чуть-чуть… еще немного побалансируем и не сорвемся, оставив остальным недоговоренность и полную уверенность в том, что всё у нас было и всё у нас будет.
Через полчаса безумия мы возвращаемся к Саше, тот молча кидает Ромке ключи от номера. Рома, поймав их, быстро исчезает за дверью. Я сажусь в кресло и прикладываюсь к минералке, которую принесли, пока я танцевала. Саша нервно курил.
— Ты бы себя сейчас видела, — произнес он, выпуская дым.
— Всклокоченная, мокрая, тяжело дышащая.
— Это всё так, но сейчас похоже, что у тебя был бурный продолжительный секс, от которого ты еще не отошла.
Я расхохоталась:
— Это почти правда.
— Вот тебе не жалко мужика?
— С чего бы это? — удивилась я.
— Сколько я вас знаю, ты его заведешь танцами, а потом он бежит расслабляться к девочкам.
— А что, девочки жалуются?
— Нет, они с нетерпением ждут вашего совместного появления на танцполе, — хмыкнул Саша.
— Вот видишь, всем же хорошо, — улыбнулась я, отпивая уже виски с колой.
— На месте Ромки я бы тебя уже придушил в уголке.
— Нет, милый, — я облизнула губы, — на месте Ромы ты бы меня уже прижал где-нибудь в уголке. Поэтому я с тобой и не танцую, — улыбнулась я ему.
— И то верно, — рассмеялся он.
Мы продолжили пить, поглядывая на танцпол через стекло.
— Вот зараза, чулки он мне всё-таки порвал, — пробормотала я, нащупав дыру. Хорошо, что есть запасные. — Саш, отвернись, а.
— Зачем? — он насмешливо приподнял одну бровь.
— Чулки поменять.
— Ты стесняешься?
Я лишь пожала плечами, встала, поставила ногу на кресло, чуть сдвинула юбку так, чтобы стал виден край кружева, отстегнула пояс и медленно стала снимать чулок. Затем второй. Затем, не убирая ногу с кресла, потянулась за сумкой, чуть наклонившись.
— Вот ты с… — начал было Саша, но оборвал себя.
Я обернулась к нему и невозмутимо ответила:
— Ты хотел сказать: «Собака женского рода?» Так я ж просила тебя отвернуться.
Саша резко встал и отошел к стеклу. Я быстро натянула чулки и, сев в кресло, спокойно сказала:
— Можешь поворачиваться.
— Ты когда-нибудь нарвешься, — проворчал он.
— Я не переступаю грани, которую бы мужчина в общении со мной не выдержал. А сейчас ты просто нарвался на мое плохое настроение и я, пользуясь своей безнаказанностью, так проехалась по тебе. Извини.
— Да куда уж тебя денешь, — усмехнулся он и решил поменять тему. — Так чего это ты решила развестись?
— Застукала с другой.
Саша потерял дар речи…
— Э… извини, конечно, но если ты в постели хоть в половину такая, как в танце, то…
— Вот и я о том же, — перебила я его. — Ладно, не будем портить мне настроение, иначе танцевать уже пойду одна.
— Не надо… мне охранников жалко, — замахал он на меня руками.
Через некоторое время вернулся Ромка.
— Лерик, ну тебя на фиг с твоим плохим настроением, сегодня ты просто превзошла себя. Если будешь еще раз такой злой на танцполе, то я уж лучше набью морду твоему обидчику.