— Ну рассказывай, — Вика поднесла к губам бокал с «Киндзмараули». — Как ты попал в Кельн?
— Женился, — не слишком охотно ответил Эдик. — На немке.
Вика рассмеялась.
— Извини, — она подавила смешок, — просто я вспомнила…
— Про тысячу долларов и невесту-иностранку? — понимающе кивнул Шелл. — Все обошлось гораздо дешевле. Моника стажировалась в МГУ как славист…
— И однажды случайно принесла тебе макулатуру? — поддела его Вика.
Эдик оглушительно захохотал. Ему импонировала ее ироничность.
— Да нет, мы познакомились более прозаическим образом. В библиотеке. Потом… мне нужно было срочно уносить ноги. Я думал, что женюсь по расчету.
— А оказалось — по любви? — Вика залпом допила вино.
— Трудно сказать… — Эдик пожал плечами. — У нас уже двое детей. Игорю — три с половиной, Юля на год моложе…
— Русские имена? — удивилась Вика.
— Ну не Гансом же сына называть, согласись…
— Звучит красиво, — не стала спорить Вика. — Юля Бодягина.
— Юля Шелл, — поправил Эдик. — А я — Эдвард Шелл. Это фамилия Моники…
— Эдвард Шелл, — повторила женщина. — Странно… Значит, все получилось, как ты хотел…
— Не совсем так, но близко, — Эдик отщипнул кусочек сулугуни. — Ну, хватит обо мне. Среди нас есть гораздо более интересные личности. Например, некая Виктория Валентиновна Лютикова, сорвавшая овации на международном симпозиуме… Погоди-ка, — он выложил на столик диктофон и включил его: — Фрау Лютиков, радио «Немецкая волна», позвольте задать вам несколько вопросов. Кто вы по профессии?
— Архивариус. Начальник отдела Центрального Государственного архива.
— Имеете ли научные звания, степени?
— Доктор исторических наук. Доцент историко-архивного института.
— Ого! — Эдик выключил диктофон. — Ну ты, старуха, даешь… Первый раз вижу такого молодого и красивого доктора наук!
— По-моему, ты научился говорить комплименты… — улыбнулась Вика.
— Нет, правда, я поражен.
— Мою кандидатскую засчитали как докторскую, вот и весь секрет.
— Тем более! — восхитился Шелл. — Давай выпьем за тебя!
Опорожнив бокал, он спросил:
— Ты замужем?
— «Немецкую волну» интересует личная жизнь архивариусов? — Вика сделала глоток. — Согласитесь, герр Шелл, этот вопрос не по теме нашей сегодняшней беседы.
— Отчего же? — возразил Эдик. — Вы просто пока не привыкли к подобным вопросам. Между тем западные журналисты задают всемирным знаменитостям вопросы и похлеще. Оцените мою скромность и деликатность: я хочу всего лишь узнать о вашем семейном положении. Итак, фрау Лютикова…
— Я не фрау. Я фрейлен… Вы удовлетворены? Шелл растерялся.
— Ну и правильно, — сказал он нарочито бодрым тоном. — Нечего доктору наук мыть посуду всяким хмырям!
— Посуду все равно приходится мыть, — тонко улыбнулась Вика.
— Э-э-э… Черт возьми! Ты меня ставишь в тупик.
— Чем еще интересуются ваши радиослушатели, герр Шелл?
— Что госпожа Лютикова делает сегодня вечером?
— А если госпожа Лютикова ответит, что вечер у нее свободный?
— Тогда я попрошу ее провести его со мной.
Вика выдержала паузу. Эдик не сводил с нее глаз.
— Нет, — сказала наконец она. — Нет. Я не могу тебе отказать.
— Выпьем! — поднял бокал Эдик.
— Потрясающе, — сказал Шелл, — у тебя есть горячая вода.
— А что, у вас в Кельне с этим перебои? — удивилась Вика.
В какие-то моменты Эдик чувствовал себя рядом с ней идиотом. Но ему это даже нравилось.
— Нет, — простонал он сквозь смех. — Я про гостиницу.
Он с увлечением мыл посуду. Сидя за кухонным столом и подперев голову рукой, Вика смотрела на него.
— Здорово у тебя получается, — заметила она. — Ты и дома этим занимаешься?
— Да ты что?! У нас дома посудомоечная машина.
— Удобно, наверное… А у меня на хозяйство времени совершенно не остается. Так, сооружу что-нибудь на скорую руку, как сегодня, — она поднялась. И достала из холодильника бутылку шампанского: ее предусмотрительно положил в морозильник Эдик сразу после прихода.
Шелл принес в комнату бокалы.
…В живом пламени свечей Вика казалась загадочной и прекрасной. Эдик перегнулся через нее и взял сигареты.