– И никакие интрижки внутри семьи вам поэтому не страшны? – спросила Макс.
– Вы и правда не сидите без дела, да? Узнали про Кати? – не стал отпираться Константэн. – Что ж, мне действительно ничего не грозит в плане завещания… в отличие от неё. Прошу войти в положение бедняжки и не трезвонить впредь об этой маленькой пикантной тайне.
– Хорошо, что она не дочь, а сноха Орабель, – суховато сказала Макс. – Иначе налицо совсем неприличная, а вовсе не маленькая пикантная тайна. Вы ведь по отцу всё-таки настоящие Соврю?
– Вот тут вы ещё не преуспели, детектив. Вы не знаете, как мы попали в семью, а вот наш папенька нам перед смертью поведал. Мы дети его любовницы.
– Орабель это знала? – приподняв брови, спросила Макс.
– Орабель была потрясающей женщиной, способной не только простить мужа, но и принять детей от другой. Заметьте, мы не дети Венсана, мы, если можно так выразиться, вообще ничьи. Маменька умерла, родив нас, а папеньку, вероятно, не знала даже она сама.
– Тогда почему Венсан был уверен, что это не он? – уточнила Макс.
– Ну хотя бы потому, что он уже года три не встречался с нашей маменькой, когда мы появились на свет. Мы понятия не имеем, почему нас отдали именно ему на воспитание, но, признаться, чертовски этому рады. Так вот, поскольку мы воспитанники, а не родные дети, у нас прав на наследство даже меньше, чем у Брюно, – сказал Константэн. – Но кое-какой пансион по завещанию Венсана нам всё же положен.
А Констанс добавила:
– Так что мы пришли сюда вовсе не затем, чтобы отвести от себя ваши подозрения. Мы пришли для того, чтобы намекнуть вам, кто мог устроить этот цирк! Это Жильбер, и, возможно, его любовница.
– Его любовница? – спросила Макс, вытаскивая блокнот, но пока не открывая его.
– У Жильбера вечный зуд пониже последней пуговицы, – хохотнул Константэн. – Вы знаете, мадемуазель детектив, что, когда нам с Констанс было по шестнадцать лет, мы были очень похожи?
– Вы и сейчас похожи, – вырвалось у Макс.
– Вовсе нет, – сказала Констанс. – Мы совершенно разные!
– Вы просто не видели нас в юном возрасте. Мы еще жили тогда все вместе в доме Соврю – я имею в виду Жильбера с Кати, Гаспара и нас. Жильбер заметил, что Коко у нас повзрослела и обзавелась, – Константэн покосился на грудь сестры, – приятными подробностями. И стал оказывать ей определенные знаки внимания. Сажал к себе на колени, старался поцеловать не в щечку, а в шею или губы. Маменька, разумеется, предпочитала смотреть на это сквозь пальцы, может быть, считая, что мы любим друг друга как родные. Но это выглядело как домогательства. Ну мы и… поменялись на какое-то время спальнями. И ночными рубашками тоже, – тут мужчина подмигнул Макс. – Боже, как это было забавно, когда Жильбер, не зная о подмене, ужом скользнул за мною в спальню и запер дверь! Уже через несколько секунд он, забыв о замке, в ужасе ломился наружу, а я наподдавал ему ногой под его мерзкий зад… Вы знаете, он успел снять штаны!
Константэн уже не сдерживал смеха.
А вот Констанс только кисло улыбалась.
– Подумать только, если бы мы не поменялись, – произнесла она, – этот бабник меня бы тогда, по его выражению, осчастливил. А мне ведь было только шестнадцать.
Да, это было уже не так уж смешно, как представлять холёного господина Жильбера со спущенными брюками, в панике пытающегося открыть запертую дверь. Тем более, Макс этот мужчина не был приятен даже в штанах. Сейчас представленная картина даже почти испортила ей аппетит (хотя Макс всё равно доела картошку). Но детективу хотелось больше узнать про подозрения близнецов, и поэтому она вернула Константэна к началу разговора.
– Итак, вы подозреваете, что мсье Жильбер и его любовница организовали похи… гм… Исчезновение вашей матушки?
– Приемной матушки, – педантично поправила Констанс.
– Допустим, – кивнула Макс. – Но именно мсье Жильбер первым обнаружил, что Орабель нет в спальне…
– Первым это обнаружил Брюно, – с досадой сказала Констанс, – но Жиль всем говорит, что это был он. Ну допустим, он был в доме. Но не забывайте о том, что у него есть мотив и сообщница! К тому же Армина, его дочь, выросла такой безнравственной… нельзя исключать и её участия!
Макс уже поняла, что близнецы по доброте душевной и по старой памяти решили замазать всю часть семьи Соврю, которая имела отношение к Жильберу. Но Констанс и Константэн могли дать какую-нибудь ценную информацию, пищу к размышлению, поэтому она покивала и предложила брату и сестре продолжать.