— О, Рай, — прошептала она, повернувшись к нему. — Что касается меня, то я простила тебя много лет назад.
Он обнял ее и начал целовать лицо, щеки, веки. Затем добрался до губ. Она выгнула шею, и он припал к ямочке — своему любимому месту, которое всегда любил целовать.
— Я так скучала по тебе, все эти годы, — прошептала она, вороша густые волосы Райана, вдыхая в себя его аромат. Ее сердце дико стучало.
Он посмотрел ей в глаза.
— Мы можем вернуться назад, — сказал он хрипло. — Поверь в это, Ребекка.
— Постараюсь, — ответила она.
— Ведь родителей должно быть обязательно двое, — добавил он. — Так же как и любящих. Таков закон жизни.
— Я знаю.
— У тебя с ним все кончено, надеюсь?
— Если не считать того, что я не могу его простить. И я хочу, чтобы ты знал, Рай, — я любила тебя половину своей не очень продолжительной жизни.
Он улыбнулся.
— Будем считать это только началом. Если удастся убедить Терезу, ты выйдешь за меня замуж?
— Боже мой, Рай, — выдохнула она.
— Это — да?
— Это — может быть, — ответила она медленно.
— А если Тереза решит вернуться в Сан-Франциско, ты изменишь это свое «может быть»?
— Нет, — ответила она после долгой паузы.
— Слава Богу, — сказал он. — В таком случае все остальное приложится.
— О, Рай, — прошептала она, когда он притянул ее к себе. — А вдруг мы ее потеряем? Понимаешь, потеряем снова.
— Нет. На этот раз не потеряем. Ты подарила нам этот чудесный волшебный шанс исправить то, что мы так бездарно испортили много лет назад. Теперь я знаю, что мечтал об этом с тех пор, как родилась Тереза.
Она положила голову на его крепкое плечо. Ем так хотелось верить в то, что это может быть просто. Через минуту он поцеловал ее в лоб.
— У меня в восемь операция. Нужно еще приготовиться, помыться и все прочее. Отвези меня в больницу. По пути еще поговорим, а потом машина весь день будет в твоем распоряжении.
Она кивнула и направилась в свою комнату. Тереза еще спала. Ребекке пришлось ее разбудить и сказать, куда она направляется. Девочка что-то сонно пробормотала и повернулась на бок.
— Мы не можем позволить, чтобы она возвращалась в Сан-Франциско, — сказал Райан по дороге в больницу. — Я могу поверить, что Тереза была трудным ребенком, может быть, даже совершала какие-то проступки, но устроить поджог с целью убийства, это уже что-то совершенно другое. Возвратившись в Сан-Франциско, она сразу окунется в ту же самую нездоровую атмосферу. И кроме того, у меня не выходит из головы, что ее очень удобно использовать, чтобы прикрыть совершенное кем-то преступление.
Ребекка кивнула:
— Я знаю.
— А она знает? Она понимает смысл происходящего?
— Сомневаюсь. А если понимает, то представляешь, как это должно ее подавлять.
— Мы должны поговорить с ней, Бекки. И первое, ей нужно показать, что мы с тобой любим друг друга и собираемся создать семью. Разумеется, с ней.
Ребекка молчала, вцепившись в руль, глядя вперед на дорогу. Боже мой, неужели это возможно — обрести семейное счастье?
— Нам нужно показать ей, что теперь она не в вакууме, — продолжил он. — Это и будет альтернативой тому, что предлагает Флорио. Ты согласна?
— Да, Рай. Я согласна.
— В таком случае мы сделаем это сегодня.
Она кивнула. Машина уж подъезжала к парадному входу больницы.
— Какие у тебя планы на сегодня? — спросила Ребекка.
— Две ортопедические операции. Я уговорил приехать из Мехико одного крупного специалиста и буду ему ассистировать. Прямо с утра у нас девочка с патологическим искривлением ног и позвоночника.
— Желаю успеха, — сказала она и поцеловала его в губы.
— И тебе тоже. Как только возвращусь, обязательно поговорим с Терезой. Хорошо?
— Хорошо, — сказала она.
Возвратившись через полчаса к асиенде Райана, Ребекка увидела стоящую у дома машину. У нее заныло сердце.
Это был «лэнд-крузер» Майкла Флорио.
Она быстро выпрыгнула из машины. С гор дул сильный ветер прямо ей в лицо. Она взбежала на веранду, прислушалась. Тихо.
— Майкл! Тереза!
Тишина. Забежала в их комнату. Пусто. Побежала на кухню. Там тоже пусто. Но один стул опрокинут, на полу разбитый бокал. Приглядевшись, она заметила, что осколки разбитого стекла окрашены кровью. Пятна крови были и на дверце шкафа, и на столе.
Она попробовала кончиком пальца. Кровь только недавно свернулась и еще оставалась красной.
Ребекка почувствовала, как ее берет в тиски невероятный страх, какого она прежде еще никогда не знала. Он сотрясал ее подобно импульсам электрического тока.