Выбрать главу

— Болван! — крикнул он. — Это правда!

Он задвигался быстрее. Еще сотня ярдов, и все стало ясно — это было перед нами. Мы поднялись на ноги и попытались бежать, я спотыкался и падал, потом поднимался снова и бежал за Гарри, который даже не останавливался, когда я опускался на землю.

Мы были всего в нескольких футах от выхода из туннеля, когда я настиг остолбеневшего Гарри, моргающего от изумления. Я попытался крикнуть, воззвать к небесам, но из моего горла вырвался только хрип, а в голове моей загудело и закружилось. Гарри стоял рядом со мной и кричал, как ребенок, по его лицу катились крупные слезы. Мы вместе вышли из туннеля к ослепительному солнечному свету над Андами.

Глава 24

Эпилог

Никогда, полагаю, страдание и радость не были смешаны в человеческом сердце более удивительным образом, чем когда мы с Гарри, еле держась на ногах, стояли и безмолвно глядели на мир, который так долго был от нас скрыт.

Мы нашли свет, но потеряли Дезире. Мы были живы, но так близки к смерти, что наш первый глоток горного воздуха походил на последний.

Подробности нашего сложного спуска с горы по скалам и утесам, через стремительные потоки, которые не раз сбивали нас с ног, невозможно описать, да я их и не помню. В памяти смутно запечатлелись лишь кошмарные страдания. Но после смерти Дезире судьба повернулась к нам лицом, мы оставались под ее защитой и, после бесконечных часов невероятного напряжения, вконец выбившись из сил, нашли узкий проход, который вывел нас к цели. Ночь была готова опуститься на открытую ветрам одинокую гору, когда нашим приключениям пришел конец. Темнота уже давно окутала нас, и мы увидели вдали большую пустошь, в середине которой светились окна большого дома. Его смутные, темные очертания словно были окутаны мирным сиянием.

Но мы бросились к нему, как в атаку. На отнюдь не тихий стук в дверь вышел сам хозяин гасиенды. Едва взглянув на нас, он издал громкий вопль, будто увидел не человека, а дьявола, и тут же захлопнул дверь прямо у нас перед носом. Мы и правда были мало похожи на людей.

Голые, черные, в синяках, истекающие кровью, небритые и обросшие (волосы были колкими и жесткими); такая внешность оправдывала любые подозрения.

Но мы вновь забарабанили в дверь, а я, по возможности кратко, рассказал о нас и наших недавних приключениях. Переубежденный, возможно благодаря моему отличному испанскому, который, конечно, не мог быть языком дьявола, и увидев, что мы находимся в слишком жалком состоянии, чтобы быть опасными, он, помедлив, приоткрыл дверь и разрешил нам войти.

Нам не скоро удалось рассеять его подозрения относительно правдивости моего рассказа, хотя я был осторожен, чтобы не потревожить его суеверия упоминанием о пещере дьявола, которая должна была быть ему хорошо известна. Но после этого он, не теряя времени, стал демонстрировать свою доброту. Позвав в дом нескольких слуг с заднего двора гасиенды, он дал им множество распоряжений насчет лечения и еды, а час спустя мы с Гарри лежали бок о бок в собственной кровати хозяина дома, жесткой, но неизмеримо лучшей, чем гранит. Мы чисто вымылись, нас перевязали, и мы чувствовали себя настолько хорошо, насколько этому могло способствовать гостеприимство хозяев.

Старый испанец был достойным наследником самаритян, несмотря на то что национальность его была «немножко» другая. Несколько недель он нянчился с нами, кормил и всячески раздувал еле тлевшие в наших израненных телах искры жизни.

Видимо, отчаянная борьба за жизнь у выхода из пещеры отняла у нас последние силы, потому что много дней мы лежали на спинах, не в силах двинуть ни рукой, ни ногой и едва осознавая происходящее.

Но искры жизни все-таки начали в нас разгораться.

Настал день, когда мы, прихрамывающие и поддерживаемые с обеих сторон, доковыляли до дверей гасиенды и много часов впитывали жизненную силу, которую несли с собой солнечные лучи. После этого наше выздоровление пошло быстрее. На наших щеках вновь появился румянец, а в глазах блеск. Однажды в полдень было решено, что назавтра нам следует отправиться в Серро-де-Паско. Гарри предложил отложить наше отправление на пару дней, изъявив желание совершить экскурсию по горам. Я сразу его понял.

— Это бесполезно, — сказал я. — Ты ничего не найдешь.

— Но она была с нами, когда мы падали, — настаивал он, не сделав попытки изобразить, что он меня не понял. — Она должна быть где-то неподалеку.

— Ничего подобного, — разъяснил ему я. — Ты что, забыл, что мы там были больше месяца назад? Ты ничего не найдешь.

Когда он это понял, его лицо побелело, и он замолчал. И на следующее утро мы отправились в путь.

Наш хозяин снабдил нас пищей, одеждой, мулами и проводником, не говоря уже о пожеланиях доброго пути и благословении. Пока мы не скрылись за поворотом горной дороги, он, стоя в дверях, махал нам своим сомбреро. Видимо, наше пребывание скрасило его одиночество.

Мы несколько миль поднимались в гору и вновь оказались среди вечных снегов. Там мы повернули на юг. Мы попытались узнать у проводника, как далеко находимся от дьявольской пещеры, но, к нашему удивлению, он сказал, что знать о ней не знает. Похоже, этот вопрос разбудил в нем нешуточные подозрения, потому что частенько, когда ему казалось, что на него никто не смотрит, я замечал, как он с ужасом на нас поглядывает.

Мы одиннадцать дней двигались к югу, а утром двенадцатого увидели внизу цель нашего путешествия.