Трапс, улыбаясь, пожал плечами: он сожалеет, что ничем не может быть полезен, но он действительно не знает за собой ни одного дурного поступка, который вступал бы в противоречие с законами, он это утверждает.
Защитник снова надел пенсне. Он думает, что с Трапсом ему будет трудно, тут найдет коса на камень.
— Но самое главное, — заключил он беседу, — обдумывайте каждое свое слово, не болтайте лишнего, в противном случае вы и не заметите, как вас приговорят к длительному тюремному заключению, и уже ничем нельзя будет помочь.
Тут пришли остальные. Заняли места за круглым столом. Дружеская застольная беседа, шутки. Сперва были сервированы различные закуски, холодное мясо, яйца по-русски, устрицы, черепаховый суп. Настроение было превосходное, хлебали с удовольствием, чавкали без стеснения.
— Ну-с, обвиняемый, что вы можете нам предъявить? Надеюсь, солидное убийство? — прокряхтел прокурор.
Защитник запротестовал:
— Мой клиент — обвиняемый без преступления, так сказать, уникальное явление в юридической практике. Утверждает, что невиновен.
— Невиновен? — удивился прокурор. Рубцы покраснели, монокль чуть не упал в тарелку, болтался на черном шнурке. Карлик-судья, который только что начал крошить хлеб в тарелку с супом, остановился, укоризненно посмотрел на Трапса и покачал головой. Даже лысый молчаливый Пиле с белой гвоздикой в петлице изумленно уставился на него. Наступила устрашающая тишина. Ни стука вилки или ложки, ни чавканья, ни хруста. Только Симона в глубине комнаты тихонько хихикала.
— Мы должны проверить, — спохватился наконец прокурор. — Чего нет, того и быть не может.
— Приступайте, — засмеялся Трапс. — Я в вашем распоряжении.
К рыбе было подано вино, легкий игристый «невшатель».
— Ну что ж, — сказал прокурор, разделывая форель, — посмотрим. Женаты?
— Одиннадцать лет.
— Детки?
— Четверо.
— Профессия?
— Специалист по текстилю.
— Иначе говоря, коммивояжер, дорогой господин Трапс?
— Генеральный представитель.
— Отлично. Потерпели аварию?
— Совершенно случайно. Впервые в этом году.
— Ага. А до этого?
— Ну, тогда я ездил еще на старой машине, — объяснил Трапс — «Ситроен» образца 1939-го, а теперь у меня «студебеккер», красный, лакированный, модель экстра.
— «Студебеккер», вот как, интересно, и только недавно? До этого, очевидно, не были генеральным представителем?
— Был рядовым, обычным вояжером по текстилю.
— Конъюнктура, — кивнул прокурор.
Рядом с Трапсом сидел защитник.
— Будьте внимательны, — шепнул он.
Вояжер по текстилю, или генеральный представитель, как мы теперь можем его называть, беззаботно занимался бифштексом, соус тартар, выжал на него лимон (собственный рецепт), немного коньяку, перцу и соли. Более приятной еды ему никогда не приходилось отведывать, он просто сиял, до сих пор он считал самым лучшим развлечением вечера в «Шларафии», но эта мужская вечеринка доставляет ему еще больше удовольствия.
— Ага, — подхватил прокурор, — вы посещаете «Шларафию». Какую кличку вы там носите?
— Маркиз де Казанова.
— Прекрасно, — прокряхтел прокурор обрадованно, как будто это сообщение было очень важным, и снова вставил монокль, — нам всем приятно это слышать. Можно ли по этой кличке судить о вашей частной жизни, дражайший?
— Внимание, — прошипел защитник.
— Дорогой господин прокурор, — ответил Трапс. — Только до известной степени. Если у меня и бывает что-либо с женщинами на стороне, то только случайно и, так сказать, походя.
Не будет ли господин Трапс так любезен, не расскажет ли он собравшимся коротко свою жизнь, попросил судья, доливая «невшатель», так как решено дорогого гостя и грешника отдать под суд и по возможности упечь его на многие годы, если только удастся узнать всю его подноготную, частное, интимное, узнать кое-что о его связях с женщинами и, если возможно, посолонее и поострее.
— Рассказывать, рассказывать! — хихикая, потребовали старые господа у генерального представителя. Однажды у них за столом оказался сутенер, он рассказал увлекательнейшие и пикантнейшие истории из своей практики и при всем том отделался только четырьмя годами тюремного заключения.