Иногда свет фонарика падал на старый, словно заплаканный, крест, на поржавевшую металлическую ограду. Попалась под ноги сломанная скамейка. Чирков поднял ее и забросил куда-то в темноту.
Шли минут десять…
Наконец остановились. Лучи скрестились на фанерной пирамидке, увенчанной красной звездочкой.
Земляной холм еще не осел. И могила выглядела необычайно крупной. Каиров обошел ее. Световой круг юлил перед ним, как собачонка.
— Здесь никто не побывал раньше нас? — спросил Каиров.
— Не похоже, — ответил Чирков.
Ветер с завыванием бросил ему в лицо горсть воды.
— Проклятая погода, — сказал Золотухин, — и не закуришь.
Солдаты молчали. Они стояли прижавшись один к другому. Молодые. Может, им было не по себе.
— Копайте! — приказал Каиров.
Чирков снял пирамидку со звездой.
Лопаты вонзились в грунт.
— Не разбрасывайте землю, — предупредил Золотухин. — Зарывать придется.
Упущенная возможность
В тот же вечер, вернувшись с дежурства, старшина Туманов не смог дождаться начальника милиции. Однако о встрече с мальчишкой в рыбоколхозе «Черноморский» он доложил дежурному.
— Мальчишка, значит, бдительный, — говорил старшина. — Это ему плюс будет. Ну документы я для порядка у гражданочки проверил. Прописка у нее городская, по улице Вокзальной. При штампе — личная подпись товарища Золотухина имеется. Для порядка, значит, выписал адрес. И фамилию. Деветьярова Ефросинья Петровна.
— Ладно, товарищ старшина, — сказал дежурный, — ступайте домой и отдыхайте. Вам завтра с утра.
Старшина Туманов ушел домой. А Золотухин появился в милиции лишь около двух часов ночи. Усталый, мокрый, грязный. Спросил:
— Что нового?
— Ничего существенного, товарищ майор. Ваша жена звонила. Беспокоилась.
— Хорошо. Тогда я не буду подниматься к себе в кабинет. Поеду домой. Если что, звони.
— Ясное дело, товарищ майор.
Нельзя было винить дежурного, что он не доложил начальнику милиции о донесении старшины Туманова. В прифронтовом городе проверка документов была самым обычным делом. Граждан, у которых паспорта оказывались не в порядке, задерживали для выяснения. Старшина Туманов нашел, что документ у гражданки в полном порядке. Ну а если она и в бинокль смотрела, то не обязательно на батарею. Мальчишке могло показаться. К тому же бинокль не приемник и не передатчик. Запрета на бинокли нет.
Промашка старшины Туманова стала ясна лишь утром, когда Чирков по распоряжению Каирова передал Золотухину пятнадцать увеличенных фотографий бывшей сестры-хозяйки госпиталя в Перевальном Погожевой Серафимы Андреевны.
Старшина Туманов глядел на фотографию как пришибленный. Лицо его вначале сделалось бледным, словно он почувствовал себя плохо, потом щеки и уши густо закраснели, точно подкрашенные гримом.
Суетливо и сбивчиво он докладывал Золотухину:
— Вчера проверял, значит… В бинокль она. Мальчишка подметил. Ну я, грешным делом, значит…
— Товарищ старшина, спокойнее, — с досадой говорил Золотухин. — Вы видели эту женщину?
— Верно, товарищ майор.
— Когда?
— Вчера.
— Где?
— В рыбоколхозе «Черноморский».
— Рассказывайте по порядку.
И старшина Туманов подробно рассказал о вчерашнем происшествии.
— Документы проверил, товарищ майор. Все в лучшем виде. А на паспорте — ваша подпись.
— Может, ты обознался? — спросил Золотухин. — Может, там совсем другая женщина? Фотография нечеткая.
— Похожа очень, товарищ майор.
Капитан Чирков, который еще находился в кабинете Золотухина, немедленно позвонил Каирову.
Выслушав капитана, Каиров сказал:
— Егор Матвеевич, бери этого старшину. И поезжайте в рыбоколхоз. Привези дамочку ко мне. Нужно ее проверить.
Ветер врывался в машину. И тучи скользили по мокрому, еще не высохшему асфальту четкие, красивые. Они тянулись над зазеленевшими горами, но не касались их крутолобых вершин. А в море, близ горизонта, уже смотрело другое небо, голубое и доброе, словно улыбка.
Шоссе забирало вверх. Город панорамой сползал вниз. Дома прикрывались разными крышами: железными, черепичными, драночными, шиферными. И все это пестрело, словно лоскутное одеяло.
Старшине Туманову казалось, что машина идет слишком медленно. Хотя на спидометре стрелка не сползала ниже шестидесяти. Для мокрой горной дороги — предельная скорость. Чирков не первый год водил машину. Он знал: здесь, на Кавказе, малейшая оплошность может стоить жизни. Приходилось быть крайне внимательным. У старшины Туманова, наоборот, была возможность думать о чем угодно и смотреть по сторонам.