Находясь в камере предварительного заключения, Сусов думал о похищенной дочери и ждал посланника Обмылка, но он не явился. От выпитой бутылки «Бордо» трещала голова, а на принесенные яства, после насыщения своего желудка, он смотреть не мог и отдал их надсмотрщикам.
Утром, на прогулке по тюремному двору, вдруг поднялся сильный ветер, и в левый глаз Сусова залетела песчинка. Сколько он не тер, резь не убавлялась, и становилась острее. В медпункте врач осмотрел его, промыл глаз и отпустил в камеру.
Сосед по нарам, действующий депутат городской Думы, Альберт Лизопяткин, задержанный за незаконное содержание игровых автоматов, лежал лицом к стене и занудно стонал, оплакивая свою арестантскую участь. К ночи, после кормежки, он уснул, даже не притронувшись к тюремной еде.
Сусов, с прищуренным левым глазом, глядел в решетку окна, на чистое небо, по которому лениво ползло одинокое облачко. По-прежнему не давала покоя песчинка, обжигая резкой болью глазное яблоко. Чиновник налил остатки крепкого чая в ладонь, приложил к воспаленному месту и поморгал. Затем, он обтер ладонь об одеяло и обомлел,– перед его половинчатым взором предстала светящаяся точка, непредсказуемо перемещающаяся с места на место с быстротой крохотной мошки. И как только светоч замигал, в мозгу высокопоставленного узника зазвучал некий голос, с легким акцентом, причем сам он, скованный неведомой силой, не мог и пальцем пошевелить:
– Не открывая рта, слушай меня, о, невежа!..
– Что за бред!– выразился вслух Сусов и огляделся. Его сокамерник, Алберт Лизопяткин, свернувшись калачиком, лежал неподвижно на нарах, лицом к стене, и признаков жизни не подавал.
– Повторяю, о, невежа, замолчи и слушай меня! Я Дух-Мельчайшей-Песчинки!..
–А я принц датский Гамлет!– выискивая взглядом скрытые динамики, обескуражено сострил Сусов. Он совсем не понимал, что происходит, и стал лихорадочно потирать виски, как будто этим мог устранить беспокоящий голос.
– Не суетись и внимательно услыщь меня, о, невежа, когда с тобой разговаривает старший!– продолжила его допекать звуковая галлюцинация.– Это теперь я Дух-Мельчайшей-Песчинки, обретший временный приют в твоем дурацком глазу. А раньше, давным-давно, я звался Девадаттой из Капилавасту, и приходился двоюродным братом шраманы Гаутамы, – сиятельного Будды Джамбудвипы! Однажды прогуливаясь вдоль реки с учениками, он сказал, что поведал нам малую толику того, что покоится во Вселенной, и сравнил свои речи с мельчайшей песчинкой реки Ганга. Я тогда посмеялся над ним, а он сказал мне:– «Девадатта, Девадатта! Ты даже подумать не смеешь, кто ты есть на самом деле! Сейчас, пелена твоего кармического тщеславия застилает твой исконно чистый ум, но придет время, и ты поймешь мои слова!..» Я тогда не придал никакого значения его предупреждению, и впоследствии чинил Пробужденному множество препятствий и не единожды покушался на его благословенную жизнь. Я ревниво завидовал ему, и злоба пожирала мое черное сердце! И, наконец, я внес раздор в его общину и переманил некоторых монахов на свою стезю крайней аскезы. Сам же Будда придерживался золотой середины и осуждал крайности в ту или иную сторону. Вскоре его ученики Шарипутра и Маудгальяна, пришли в мой ашрам, когда я спал, прочли проповедь о Смысле Учения Наставника, и многие отступники вернулись обратно к Пробужденному, кроме двенадцати отшельников, до смерти преданных мне. Девять месяцев проболел я после того, и решил навестить своего родственника и попросить у него прощения, но он видеть меня не захотел, говоря, что грехи мои столь велики, что тысячам Будд не под силу помочь мне. От нахлынувшей тоски и отчаяния, я спрыгнул с носилок, и пламя ада поглотило меня. Там я получил раскаленное тело в 22 йоджаны длиною и испытывал страшные муки за все содеянное против Пробужденного. Как будто вчера это было, а мой необузданный дух, после пребывания во всех кругах ада кармического воздаяния, получил еще один шанс, вселившись в мельчайшую песчинку в одной из земных пустынь. И только после этого, к своему прискорбию и радости одновременно, я постиг ту маленькую толику сказанного тогда у реки. … И я, по своей воле, осмелился взяться за просвещение тиртхиков, по вашему – язычников, поклоняющихся измышленному Творцу, исходя из своей измышлено вечной самости. За долгие столетия, с помощью вашего словарного запаса и противоречивых терминов, мне удалось обратить лицом к Дхарме Будды – 4095 невеж, и ты у меня последний…