– А-а-а, ну это, пожалуйста! Поможем, чем можем, только сперва пусть переведет, а там – скатертью дорога!
– Это будет стоить… гм-м-м…энное количество «зеленых»! Он собирает их на дорогу…
– Договоримся!– хитро улыбнулся Едренкин и подмигнул, мол, свои люди – сочтемся. Профессор потер ручки и в последний раз трепетно прикоснулся к частной собственности уникального произведения…
2
Через месяц кропотливой работы, литературный перевод инкунабулы лежал в офисе «Экзотика», на столе новорусского «бизнесмена». Напротив кресла сидел щупленький переводчик Давид Травкин, симпатичный молодой человек, не имеющий ни чего общего с еврейским обликом,– курносый, веснушчатый и рыжий, как цирковой клоун. Он сидел тихо, с любопытством осматривая рабочий кабинет рэкетира и предпринимателя.
– Значит, Травкин?– спросил его Вован.
– Ой, вы меня спрашиваете?– спохватился знаток арамейского.
– А кого еще, не себя же!
– Да, я – Травкин Давид Игоревич! Единственный внук профессора Соломона Моисеевича Гибельмана! Его уже нет здесь…
– Помер, что ли?
– Да, не-е-т, что вы, бог с вами! Он живой, и преподает химию в Израиле!
И Травкин сиротливо вздохнул. Едренкин, по-хозяйски, откинулся в кресле:
– Значит, ты тоже хочешь туда?
– Как вам сказать…– замялся рыжеволосый юноша, но, тут же, встрепенулся и шепотом добавил:-… хотелось бы!
– Понятно!– барским тоном сказал Вован и цокнул языком,– в его зубах застрял кусочек омара, после сытного обеда в ресторане.
– За качество перевода отвечаешь головой?– угрюмо произнес он, ковыряясь палочкой в зубах.
– На все двести процентов!– быстро среагировал еврейский отпрыск, не сводя глаз с гонорара в руках заказчика. Едренкин потряс пухлым конвертом и бросил его на стол.
– А то, смотри у меня! Если, что не так,– и в Израиле достану и в цемент укатаю!..
Щуплый Травкин вжался в пуфик. Дрожащими пальцами он взял вознаграждение и положил в потертый кейс.
– Что вы! Я честно перевел слово в слово! От себя нисколечко не добавил…– искренне заверил Вована переводчик. Конечно, он слукавил и, на самом деле, приукрасил бедный язык читабельными оборотами, а местами и вовсе обогатил своими мыслями, но в строго изложенном контексте.
– Ладно!– успокоил его Едренкин.– Пошутил я! Лети в свою землю обетованную!
Будущий эмигрант с благодарной улыбкой попятился на выход:
– Вы, если, что не понятно… того… Я всегда к вашим услугам! То есть, пока… к вашим услугам через… вы знаете кого! Прощайте!..
Когда юноша угодливо ретировался, Вован уложил в сейф громоздкий пакет с оригиналом, открыл толстую папку с надписью «Дело №» и на титульном листе прочитал:
– «Евангелие от Иеремии, списанное монахом Антонием Иерусалимского монастыря с древнего манускрипта, поведанного апостолом Иеремией бен Езером, плотником из Назарета».
Перевернув страницу, Едренкин погрузился в текст:
«1. В пятый день месяца бет-Адар, сидя в корчме за кувшином вина, я услышал из уст купца Мордухая, колена иудиного, благоприятного мужа из Эммауса, что близ Галилейского моря, проповедует некий Иешуа, сын Иосифа-плотника. «А не тот ли это сын плотника Иосифа, у которого я был учеником!»– подумалось мне. И я собрал свои инструменты и пожитки в нехитрый скарб, купил еще не старого осла и тронулся в путь, влекомый интересом к пророку и возможностью подзаработать в тех краях плотницким ремеслом…»
Прочитав до последней страницы это необычное повествование, не вошедшее в канон Евангелия, Вован призадумался и положил его в бронированное хранилище. Иногда, в грустные минуты, он перечитывал знакомый уже текст и поглаживал старинные страницы, получая удовольствие от прикосновения к ветхой рукописи…
3
Вот и теперь, по прошествии тридцати трех лет, отлеживаясь на боку, он надумал вновь освежить в памяти захватывающее содержание исповеди Еремы, но тут заиграла мелодия «Ах, Одесса…». Это звонил адвокат Рыков-Понарошкин и сообщил радостную новость про то, как он с великим трудом убедил Сусова принять унизительный ультиматум и пойти на проигрышную для него сделку. Преувеличив свое усердие в этом пустяковом деле, молодой юрист набивал себе цену перед работодателем и ублажал свое профессиональное честолюбие.
– Молодец, герой! Жду тебя с нетерпением! Отбой!– сказал повеселевший Едренкин, с трудом приподнялся с дивана и достал из бара бутылку «Джонни Уокера». Не успел он проглотить стаканчик, как заиграла еще «Ах, Одесса…».
– Босс!!!– раздался всполошенный голос Рихарда Радонежского.– Офис взорвали!!! Есть жертвы! Но самое главное, наука опять потеряла дронта!!! Все яйца – в крутую!!! Какой кошмар!!! Просвещенный мир нам не простит этой катастрофы!!!..