3
Пожилой Сусов лежал на высокой бабушкиной кровати, с мягкой периной, и думал о том, что именно здесь была зачата Авдотья. Иннокентий и Ксения часто встречались на этой квартире, и даже не подозревали, что Илья был в курсе их тайного романа. Нет, он не ревновал,– каждый волен выбирать свою дорогу жизни, и если им это было угодно, значит, так тому и быть. В уголке глаза неприятно засвербило…
– Переживаешь?– спросил Дух-Мельчайшей -Песчинки.
– Ты еще здесь?– поразился Сусов.
– А куда я денусь? Пока окончательно не разрешится твоя карма, не видать мне свободы протяженностью в сто тысяч кальп!..
– Сочувствую тебе! А карма, полагаю, это судьба?
– И так и не так… Карма – это энергия одержимая движением и действием. Страсть ослепляет и притупляет сознание. Авантюристы и непоседливые проходимцы проворачивают свои великие дела и делишки, а потом эти тщеславные мытарства называют всемирной историей. В свое время меня топтал в песках Каракумов царь Македонии – Искандер, а когда он умер, что оставил после себя? Пустые руки из-под покрова, на погребальных носилках… Его завоеванное царство, под властью недальновидных диадохов, вскоре распалось. И где он теперь? Тоже отбывает свой срок мельчайшей песчинкой в какой-нибудь пустыне. Человеческая жизнь невежественным умом делится на этапы. Считается, что младенчество, отрочество и юность – пора обучения и освоения опыта. Молодость и зрелость – реализация накопленного опыта и проявление своих способностей, а также, утверждение своей, так называемой, самосущей личности – свабхавы. Старость – подведение итогов, то есть, анализ пережитого опыта и заключительное постижение тщеты, данных нам в ощущение чувств и ума, и на самом деле, не обладающих собственной природой, поскольку они взаимозависимы в совокупности бытия. Эти самые этапы, как жизненные принципы, можно навязывать живым существам, и убеждение выраженное старостью будет выглядеть консервативной тенденцией в противопоставлении с двумя ранними периодами активного проявления. И никогда им не сойтись друг с другом, находясь в составе целого и вознося свой принцип во главу угла. Движение во времени и действие, скованное привязанностью к определенному этапу, мешает осознать себя в непрерывности потока психосоматической жизни…
– И что с того?– зевая, спросил Илья, которому уже наскучило нравоучение навязчивого Духа-Мельчайшей-Песчинки, но он все же прилежно пытался вникать в смысл его пронзительных проповедей.
– А с того, жалкий червь, что в результате, за чтобы ты не цеплялся и не устанавливал свое мировоззрение, это не будет иметь Истинной основы…
– И в чем, тогда, твоя истинная основа?– раздраженно поинтересовался Сусов. Он обиделся на слово «червь», но вспомнив известное стихотворение Державина, успокоился.
– Твой изначально чистый ум, не подверженный фиксированным определением всех вещей и явлений! Во всеохватной Пустоте, несущий в себе Мудрость всех проявленных форм и причину твоей мечущейся безличностной энергии, ищущей, в силу остаточной страсти, новых воплощении. Как блудный сын, ты снуешь в Пространстве Сострадания и не замечаешь, в порыве обособленной направленности, своей благодати Покоя и Равновесия, в коих ты уже пребываешь с безначальных времен…
– Так, где же выход, дух?– иронично произнес Илья.
– В практике, о невежественный! В настойчивом опознавании своей пустотной самости-свабхавы! Сначала, в глубокой медитации взяться исследовать свое тело, от дыхания и внутренностей до функций чувственных органов и ощущений и не обнаружить самосущей субстанции в непостоянных частицах, где бы ты там мог обитать. Так же, после этого, исследовать свой ум, от возникшей мысли до сложных, хитросплетенных построений и помыслов, и тоже не найти там постоянной опоры, но лишь текучесть приятных, неприятных и нейтральных отражений, сменяемых одно другим. И где же оно, твое «я»? Если не здесь и не там, может быть в безличностном духе, до проникновения в плотную материю? Но и он тоже состоит из накопленных мгновений мечущейся энергии и также не обладает постоянством и независимостью, но действует по воле взаимозависимых причин и условий…
– Безрадостную перспективу ты обрисовал мне, дух!– устало ответил на это Илья, чувствуя, что веки наливаются свинцом.
– Вот именно, когда ты всем своим обездоленным умом поймешь это, тогда и возникнет нирваническое просветление, как если бы, облака и тучи разойдутся и проглянет чистое и пустое небо – твоя исконная Природа Буддовости…
Но Сусов не расслышал последней фразы. Он мгновенно провалился в обитель сновидений, – вместилище наших дневных радостных переживаний и кошмаров.