— Правда. Это было давно, еще в школе. Я воспитывала характер.
— И как?
— Удалось.
— Я еще не встречал девушек, умеющих летать… А теперь ты чем занимаешься? Укрощаешь тигров? — спросил он, выглядывая из-под руки.
— Все гораздо прозаичнее. Я — врач. Работаю в частной клинике.
Денис негромко присвистнул:
— Ничего себе! Тогда действительно надо обращаться на «вы». И по имени-отчеству.
— Нет уж, теперь не надо. Я уже освоилась. А ты, конечно, не заканчивал института?
— Почему — конечно? Я выгляжу идиотом?
«Вот дура!» — наспех обругала себя Соня и как можно убедительнее произнесла:
— Нет, ты выглядишь слишком юно.
— И совсем не юно. — Уголки его губ превратились в две грустные ямки. — А как раз на двадцать один год.
— Я думала, ты моложе, — продолжала настаивать Соня.
— Совсем не то ты думала…
Денис сел рядом с ней и опустил голову так, что волосы рассыпались, полуприкрыв лицо. Соня крепко зажала ладони между колен, потому что ее тянуло заправить своенравные пряди за уши.
— Ты думала: везет же этому болвану! Ни учиться не надо, ни работать. Ведь по всему видно, что папочка его любит. Телохранителя приставил… Такому здоровяку еще и телохранителя!
Соня жалобно возразила:
— Я не думала этого.
— Конечно, думала. И ты во многом права. Я хотел поступить в институт, стать зоологом.
— Почему же не поступил?
— Отец сказал, что зоолог — это не профессия. Смешно тратить на это нервы и время. Он хотел, чтобы я выучился на экономиста. В результате я не стал ни тем, ни другим. Потом он открыл для меня магазин автомобильных запчастей. Вообще-то всем там заправляет мой дядя, а я так… Сбоку припека. Мне даже не обязательно появляться там каждый день.
— Ты — откровенный человек, — с недоверием заметила Соня и подумала, что ей самой и в голову бы не пришло исповедоваться перед первым встречным. Наверное, родители не зря забили тревогу, с этим мальчиком определенно что-то не так.
Денис резко повернул к ней встревоженное лицо:
— По-твоему, откровенный значит ненормальный?
— Думаешь, я ставлю диагноз? Я не психиатр, успокойся. Я — кардиолог. Вот если б у тебя было что-нибудь с сердцем…
— С сердцем у меня все в порядке, — безразлично отозвался он.
— Он так и будет там сидеть? — Соня взглянула на телохранителя, который не спускал с них глаз.
— А что? Пусть сидит. Он тебя раздражает?
— Я не привыкла находиться под наблюдением.
— Он все равно не уйдет, — вздохнул Денис. — Его нанял отец, а не я. Если он меня чересчур утомляет, я просто от него сбегаю. Но в общем я привык к нему, он хороший парень. Мы друзья. Хочешь, я тебя с ним познакомлю? — И, не дожидаясь согласия, окликнул: — Петр, я хочу тебя представить.
Когда телохранитель поднялся, Соня непроизвольно отшатнулась — так дохнуло от него неприязнью. А в ней самой тут же всколыхнулось отвращение к его рыжеватым, крупным кудрям, ровному чуткому носу, бледным широким губам и отчужденному взгляду профессионального соглядатая. Соня с детства была приучена давать сдачи. Даже когда на нее только собирались напасть.
Она взглянула на Петра, но тот был, как Медный всадник, исполнен невозмутимости.
— Вас подвезти? — обратился он к Соне, поймав ее взгляд. — Мы на машине.
Она хотела было ответить, что пока не собиралась уходить, что у нее отпуск и можно валяться на пляже хоть до заката, что с завтрашнего дня синоптики обещают дождь, но вместо всего этого сказала:
— Да, подвезите меня, если не трудно.
Денис озабоченно огляделся:
— Я где-то разулся… Ты не видел?
— Там, на траве. Принести?
— Издеваешься? Я еще могу передвигаться.
Когда он отошел, Петр пробормотал:
— Все прошло как по маслу. Уверен, что он ничего не заподозрил.
— Значит, вы меня узнали? Как?
— Нина Викторовна хорошо вас описала.
— Могу себе представить… Но как вы подстроили, чтобы Денис меня заметил?
— А это уж не моя заслуга. Вас нельзя не заметить. Денис бы уж точно не прошел мимо.
— Он — бабник?
Петр холодно переспросил:
— Как вы сказали?
Соне пришлось сменить тон:
— Он много времени тратит на женщин?
— Не без этого…
— Конечно, с таким-то телом!
— Красавчик, правда? — Он вдруг по-свойски подмигнул. — Но вы на работе, не забывайте.
— Вы бы лучше за него побеспокоились. — Его слова задели Соню.
— А за него беспокоиться нечего, — спокойно возразил Петр. — Вы — психиатр, все в ваших руках. Даже если он увлечется… — он, уж конечно, увлечется, — то все равно это у него ненадолго. Он никого дольше недели не выдерживает.