- Эээ... - задумался Вик, - Вроде бы что-то такое мне говаривал однажды Макс Бушинг. Вроде, речь шла о искусственных кометах или о чем таком в этом роде? Что человек сможет летать на другие планеты? На больших снарядах, вроде мортирных кугелей? По-моему, сказки! Во всяком случае - сейчас.
- А вот как бы, по-твоему, эти "сказки" воспринял человек, родившийся и выросший еще до Островной Войны, до аэропланов, баллонов и паровых турбин? - вздохнула Ниэнн, - Да никак. Поверь, еще лет сорок назад никому такое в голову бы не уместилось. А сейчас даже ты, Вик, не много смущаясь, начинаешь в уме прикидывать, - а сколько же нужно топлива сжечь, чтобы от земли оторваться? А сколько, чтобы без воздуха двигаться - ведь наверняка же меньше, сопротивления-то нету!
- А что в этом плохого?
- Да ничего. Просто мы так не привыкли. Больно уж вы шустрые. И жизнь не бережете нифига.
Они молча шли. Лес был спокоен, - и при свете дня, да еще и в компании Ниэнн казался Вику совсем не страшным. Однако уже через час дорогу им пересек, примерно ярдах в полусотне впереди, огромный саблезубый тигр с густой бурой шерстю на холке. Удивительно, но лесной бродяга даже не обратил на путников внимания. Ниэнн, казалось, тоже ничуть не разделила волнения Вика, которое немедленно возникло вблизи от могучего хищника, и только успокаивающе положила ладошку на ореховую ствольную накладку его карабина, уже наведенного на цель. К немалому облегчению хоббита...
Выстрелить-то он мог, и даже попал бы, - а вот как далее налаживать отношения с раненым тигром, не знал решительно...
- Вообще-то они редко нападают на людей, - покачала головой Ниэнн, - Если видят, что это люди. Но нам не угрожает ничего - ведь он чувствует мой запах. На меня не нападет никто в этом лесу...
"Ну да, четвероногие, - на тебя не нападут", - подумал Вик, опуская оружие, и искоса глянув на спокойное лицо девушки, - "А вот двуногих хищников я больше не стану встречать в полный рост. Да будь я хоть эльфийским, дери его, королем... И тебе не позволю..."
Время от времени по дороге начали попадаться следы четырехдневной давности, - явные признаки того, как его волокла тем же путем, только в другую сторону, Ниэнн. Если бы Вик не знал, что она - не человек, он бы не за что не поверил, что хрупкая девушка могла преодолеть такой путь, - следы шли через бурелом, заросшие папоротником прогалины, глухие, без единого просвета гнилые ельники. Тут и просто пешкодралом - не подарок, а тащить хоббита весом в добрые полторы сотни фунтов... При этом еще и опасаясь лишний раз его встряхнуть, ибо - хоббит не простой, а калеченный. Словом, работенка не из легких. Впрочем, после встречи с тигром Вик окончательно перестал удивляться способностям Ниэнн.
Пару раз они останавливались в каких-то, приметных девушке местах, и Ниэнн скрупулезно осматривала повязки Вика. К удивлению капрала, вдвоем с ней он ощущал себя гораздо лучше, и раны как будто и не болели до тех пор, пока он о них не вспоминал. Свежий воздух, легкий, неутомительный, но размеренный темп передвижения, и главное, - присутствие "боевой подруги" делали свое дело, - хоббит почувствовал себя вполне уверенно и, что называется, втянулся. Когда же на очередном перекуре они отобедали холодным мясом, хлебом и тем странным напитком, название которого Вик все время забывал спросить, капрал и вовсе успокоился. По телу разлилась благостная приятность, а в душе утвердился покой. В самом деле, о чем волноваться? Переход, который для него одного и впрямь представлялся недюжинным испытанием, в компании Ниэнн превратился в оздоровительный пикник, не суливший ничего страшного или просто затруднительного. О диверсантах, стрелявших на него на опушке у тополя, он старался не думать. Потому, что даже слабая тень мысли о них сейчас вызывала у него приступ паники и чувства беспомощности... Куда проще было решить, что они сейчас далеко, за много миль отсюда, и ими занимаются серьезные, компетентные люди, от которых бандитам уж точно не уйти...
Ниэнн убрала в свой рюкзак остатки пищи, вилки и котелки, и сочувственно взъерошила лежащему на траве хоббиту кудрявую шевелюру своей мягкой ладонью.
- Тяжело идти? Если да, - то можем остановиться. Торопиться пока особо некуда.
- Да нет, Ниэнн, пока нормально, - заверил её Вик, - Мы ведь всего-то с десять миль прошли, если того не меньше.
- На самом деле, все двенадцать. Но сейчас пойдем медленней, тут начинается вовсе непролазная чащоба... ну для тебя непролазная. В твоем нынешнем состоянии, я имею в виду, - быстренько поправилась она, - Поэтому темп на какое-то время все равно придется умерить. Ну как, готов, или все-таки встанем? Тут хорошее место.
- Готов, - упрямо ответил Вик, подымаясь с опорой здоровой рукой на карабин.
Ниэнн опять как-то странно стрельнула в него своими серыми глазищами, но ничего вслух говорить не стала и покладисто закинула рюкзак за плечи.
... О своем решении он пожалел не сразу. И даже не в первый час пути. Который начиная с момента стоянки стал очень напоминать марафонский забег с препятствиями, - хотя шли они совсем медленно... Бурелом, старый, мшистый, заросший высокой, в человечий рост, травой, вьюном и чистотелом, покрывал сплошным слоем дно широкой лесной долины, по обеим сторонам которой простирались скалистые гребни с зубцами ельников.
Очевидно, что через неё идти было быстрее, чем просто через лес. Они срезали изрядный крюк - и по карте выходило так же, расторопный Вик уже сориентировался. Да только постоянные перепрыгивания через толстенные стволы поваленных деревьев очень быстро вышибли из хоббита остатки сил... Когда-то, скорее всего - с десяток лет назад, по этой долине прошел, (по скалистым краям как по рельсам), сметающий все на своем пути жестокий ураган, да и потерял силу тут же, не покидая Леса. Однако его энергии хватило, чтобы превратить равнину в настоящую ловушку для неопытного походников. То есть, ничего страшного с походниками бы не сделалось, конечно. Но вымотались бы качественно.
Что с Виком и произошло, еще когда он вслед за Ниэнн (старавшейся, отдадим ей должное, подобрать путь поудобнее) преодолел первые две из десяти миль равнины. Очень быстро он начал отчетливо ощущать каждую клеточку опухшей шеи, каждую долю дюйма развороченной плоти кисти и плеча, да и здоровые члены, прямо скажем, недалеко отстали по части болевых ощущений. Он старательно повторял каждый шаг Ниэнн, без малейших признаков усталости порхавшей с одного бревна на другое, то исчезая в высокой траве, то возвращаясь вновь, и лишь озабочено поглядывающей на него. Каждый раз она вопросительно глядела ему в глаза, и каждый раз получала одинаковый, честно скажем, надрывный, но твердый отказ. Пот заливал Вику все лицо и пропитал ткань кителя на спине и у воротничка, ранец и карабин на плече налились свинцовой тяжестью, но он упрямо шел вперед, не сбавляя темпа, надсадно бросая тело, словно куль с мукой, через очередную корягу и уже готовя себя к следующему прыжку...
Взгляд, который Ниэнн каждую минуту бросала на капрала, в какой-то момент стал, как ему показалось, уже не встревоженным, а профессионально-заинтересованным. В его глазах замелькали радужные круги, когда неожиданно он понял, что перед ним - чистина, обширная поляна, которая узкой прогалиной терялась в ельнике. Не дожидаясь команды "на отдых" Вик шумно выдохнул и, как был, сел, подминая под себя траву и опираясь спиной на удобную корягу.
Ниэнн присела на корточки рядом.
- Единый сохрани, - потрясенно покачала головой она, - Да ты не в своем уме! Могу я попросить о малости, - не объяснишь, зачем был нужен этот финишный рывок?
- Не знаю, - признался Вик, как только обрел способность разговаривать, - Наверное, если бы я сейчас лег... Там, в буреломе. Я бы уже не встал. И вообще...
- ... вообще, уважать себя бы перестал, так? - напряженно улыбнулась Ниэнн, отстегивая с пояса фляжку и протягивая ему.
Вик отхлебнул, зажмурился от удовольствия, - фляжка-то изотермическая, и напиток прохладный, как ключевая вода. Затем посмотрел в серые глаза, пристально глядящие на него, и сглотнув, кивнул. Он ожидал серии ругательств, как тогда ночью, но на этот раз почему-то ... не боялся. Что-то говорило ему, что все он сделал правильно, так, как и должно бы мужику и солдату... Ведь он не рисовался, а работал, достигал вполне конкретного результата... Как он мог остановиться? Он мог, он знал, что мог - и он это сделал.