— Господин президент, — сказал он. — Вы не знаете всей подлой целеустремленности этих людей так, как знаю я. Вы, и я говорю это при всем глубоком уважении, что испытываю к вам, сэр, вы не знаете истинное лицо врага.
— О, я уверяю вас, мистер Дуглас — я знаю его очень хорошо.
Благодаря Генри, Эйб прекрасно знал о связи Дугласа с вампирами Юга еще в то время, когда они вели кампании за пост сенатора, три года назад. Дуглас же был несказанно удивлен, что этот неуклюжий мрачноватый человек был одним из самых могучих охотников на вампиров на Миссисипи.
Я едва смогу описать его удивление, когда он услышал от меня слово «вампиры». Теперь, когда между нами не осталось недомолвок, мы могли рассказать друг другу свои истории: я рассказал о смерти матери; о годах, проведенных в преследовании вампиров. Дуглас же, о том роковом дне — когда он, молодой амбициозный демократ из легислатуры штата Иллинойс, повстречал двоих «желтоватых» людей с Юга.
— Тогда я впервые узнал [о вампирах], - сказал он. — И я принял их предложение, отравленный жаждой денег и власти.
Их поддержку Дуглас оплачивал лоббированием интересов рабовладельцев в Сенате, используя свое природное красноречие, сплачивал сторонников рабства по всей стране. Но в течение последних лет у него появилось несколько вопросов к своим покровителям.
— Почему нельзя достичь компромисса с Севером, — спрашивал он. — Зачем им нужна война любой ценой? И зачем, во имя Бога, они добиваются учреждения [рабства] по всей стране? Я не видел в этом логики и не мог с чистой совестью продолжать участвовать в процессе отделения.
Дуглас и в самом деле не знал об истинном положении вещей; он просто — хоть и сам был виновен в некотором предательстве — не мог разделять предательских взглядов [Джефферсона] Дэвиса. Тронутый его раскаянием, я решил рассказать ему все: о прочной связи рабства и южанах-вампирах. Как они планируют сначала поработить не самых удачливых представителей нашего вида; как позже все мы окажемся в клетках и на цепях, где сами раньше держали негров. Я рассказал об их видах на новую Америку, нацию вампиров — безнаказанных, свободных от темноты, без устали пирующих средь живых.
Когда я закончил говорить, Дуглас рыдал.
ххххххх
Этой же ночью Эйб сидел во главе длинного стола, слева от него находился государственный секретарь Уильям Сьюард. Происходило внеочередное заседание кабинета министров, и все собравшиеся с нетерпения ждали, когда им объяснят, почему их оторвали от ужина и привезли в Белый Дом.
— Джентльмены, — сказал я наконец. — Сегодня я хотел бы рассказать вам о вампирах.
После инаугурации заседания кабинета министров происходили каждый день. Они обсуждали детали войны: униформу, линии поставки, командиров, лошадей, питание — все, кроме настоящей цели, за которую сражались; и кроме подлинного лица врагов, с которыми сражались.
И от этих людей я требовал планировать войну! Не похожи ли они на команду слепых матросов, ведущих пароход?
Встреча с Дугласом изменила взгляд на вещи. Когда он ушел, Эйб тут же отдал распоряжение Николаю собрать кабинет.
Мне показалось важным, чтобы эти люди — люди, что стояли рядом со мной в это лихое время — знали, с чем сталкиваются. Сегодня между нами не останется тайн. Никакой полуправды и умалчивания. Сейчас, как только что Дугласу, я открою им всю правду — и Сьюард подтвердит каждое мое слово. История моей жизни. Моей борьбы. Мой альянс с небольшой группой вампиров, называемых Союзом и немыслимые трудности грядущей войны.
Некоторые были шокированы. [Военно-морской министр Гедеон] Уэллс и [министр финансов Салмон] Чейз, похоже, никак не могли смириться с тем, что всю жизнь считали мифом. Уэллс побледнел и сидел молча. Чейз, напротив, возмутился:
— Я не подписывался на это дуракаваляние, пусть и перед лицом войны! — провозгласил он. — Я не позволю выдергивать меня из дома ради развлечения президента!
Сьюард, в свою очередь, заступился за меня, сказал, что каждое слово — правда, и поручился, что сам причастен к этому. Но Чейз остался непреклонен.
И он был не одинок в своих сомнениях. [Министр обороны Эдвин] Стэнтон, считавший, что вампиры существуют, но никогда не выходят из тени, сказал следующее:
— Какой смысл ему делать это? — спросил он. — Почему [Джефферсон] Дэвис … почему они выступили против себя? Почему эти люди ведут войну за собственное порабощение?
— Дэвис думает только о себе, — сказал я. — Он и его приспешники-рыбы-пилоты, они чистят зубы акулам и те до поры не едят их. Возможно, им обещаны богатство и власть в Новой Америке, как и свобода от цепей. Но необходимо знать о вампирах одну вещь: все, что они обещают — ложь.
Чейз больше не мог этого вынести. Он встал и покинул комнату. Я ожидал, что за ним последуют остальные. Но, убедившись, что прочие остаются на местах, я продолжил:
— Даже теперь, — сказал я. — Часть меня не может в это поверить. Часть меня ожидает, что вот-вот проснется от полувекового сна. После всех этих лет, после пережитого. И разве это невозможно? Ведь поверить в вампира — означает сойти с ума! Признать силы тьмы, которых не должно существовать. Сегодня, в великую эпоху, когда наука осветила все, за исключением нескольких тайн. Нет, тьма осталась там, в Ветхом Завете, в трагедиях Шекспира. Не сегодня.
Вот, господа… Вот почему они процветают. Эта вера — иллюзия, что мы вырвались из темноты — вот над чем неустанно трудились вампиры, что прививали в течение столетий. Это величайшая ложь, которую долго внушали и, наконец, сумели внушить человечеству.
II
Через три дня после падения форта Самтер Вирджиния вышла из состава Соединенных Штатов, а столица Конфедерации переехала в ее промышленную столицу, Ричмонд. Еще через несколько недель за ней последовали Арканзас, Теннеси и Северная Каролина. Теперь в Конфедерацию входило уже одиннадцать штатов с общей численностью населения девять миллионов человек (четыре из которых были рабы). Но и после этого большинство северян были убеждены, что война предстоит короткая, и что с «сипунами» (сепаратистами) будет покончено до конца лета.
У них было много оснований так думать. Север, несмотря ни на что, вдвое превосходил Юг по населению. Множество железных дорог для скорейшей доставки солдат и провизии на поля сражений; прекрасно оборудованные фабрики для пошива амуниции и сапог; корабли для блокады портов и гаваней. Профедеральные газеты призывали президента «поскорее покончить с этим недоразумением». Возгласы «На Ричмонд!» неслись по всему Северу. Эту убежденность разделял и Генри Стерджес. В телеграмме от 15 июля, используя цитату из Шекспира, призывал{47} Эйба ударить по Ричмонду:
Авраам,
Во имя бога, храбрые друзья,
Одним кровавым, смертным испытаньем
Мы жатву мира вечного пожнем {48}! (перевод А. Радловой)
Г.
Эйб последовал совету. На следующий день после этого послания он приказал североамериканским войскам, численностью в тридцать пять тысяч человек под командованием бригадного генерала Ирвина МакДауэлла выступить из Вашингтона в Ричмонд. Многие из армии МакДауэлла были теми самыми милиционерами, призванными в связи с осадой форта Самтер. Они были, по большей части, фермерами и торговцами. Подростки и дряхлые старики. Некоторые ни разу не держали оружия.