Война становилась революцией.
«GO DOWN, MOSES!»[42]
Ах, если бы сам по себе выпуск прокламации мог выиграть войну! Никакого единодушия Севера не было, и предстояло пережить предсказанную консерваторами реакцию общества на резкую перемену в политике.
Линкольн понимал это. Он говорил близким соратникам: «Я не согласен с теми, кто считает, что рабство уже умерло. Мы похожи на китобоев, которые после долгого преследования наконец-то всадили в монстра свой гарпун, но ещё нужно следить за курсом корабля, иначе одним махом хвоста чудище сможет отправить нас в бездну»{570}.
Политический шторм после обнародования прокламации разразился, когда во многих штатах готовились и проходили выборы губернаторов и членов Законодательных собраний. Они приходились на середину президентского срока и представляли собой своего рода опрос общественного мнения: «Что приобрели и что потеряли республиканцы за полтора года у власти». Демократы предприняли все усилия, чтобы извлечь выгоды не только из «неконституционной» прокламации, но и из войны, не приводившей к очевидным успехам, из подвешенного «хабеас корпус» и арестов нелояльных лиц, из всех накопившихся ошибок президентской администрации.
В результате в Нью-Йорке, Пенсильвании, Огайо, Индиане, Иллинойсе — штатах, приведших Линкольна и республиканцев к победе в 1860 году, — торжествовали демократы. Вместе с успехом в Нью-Джерси и ничьей в Висконсине это выводило оппозиционной партии увеличить число мест в Конгрессе с сорока четырёх до семидесяти пяти (из 184). B жесточайшей борьбе за ключевой пост губернатора Нью-Йорка победил кандидат от демократов Горацио Сеймур. В Иллинойсе и Индиане губернаторы остались республиканскими, но теперь им пришлось иметь дело с Законодательным собранием, в котором демократы завоевали большинство. В важном для Линкольна Восьмом избирательном округе Иллинойса соревновались два его давних друга: первый юридический партнёр (к тому же кузен Мэри) демократ Джон Тодд Стюарт и республиканец Леонард Светт (он когда-то колесил по судебному округу вместе с весёлой компанией судьи Дэвиса, а в 1860-м хлопотал за Авраама на съезде в Чикаго). Светт встречался с избирателями, объезжал дома, много говорил в защиту прокламации как военной необходимости. А его чаще спрашивали (особенно женщины): «Когда же кончится война?»
Стюарт ловко обходил щекотливый вопрос о прокламации, не поддерживал и не порицал эту меру президента. В итоге перевесили, хотя и не сильно (12 808 голосов против 11 443), осторожность и избирательный бюджет Стюарта{571}. Сенатору-республиканцу Браунингу предстояло уступить место от Иллинойса демократу. Утешало, что общее большинство в сенате не просто сохранилось за республиканцами, но даже возросло: из пятидесяти двух мест демократы имели только десять, а республиканцы — 33 (до этого соотношение было 15 к 31 при пятидесяти местах).
«Мы проиграли эти выборы», — признал Линкольн 10 ноября 1862 года в одном из личных конфиденциальных писем и назвал главные причины: неудачно идёт война, многие политики-республиканцы ушли воевать, облегчив демократам агитацию в тылу, к тому же с помощью охотно обвиняющих и осуждающих власти газет{572}.
Республиканцы проиграли эти конкретные промежуточные выборы по очкам, но удержали большинство в Конгрессе, а главное — сохранили поддержку большинства на Севере в целом…
Когда выборы прошли, Линкольн наконец-то позволил себе сбросить с плеч давний тяжёлый груз. Поздним вечером 7 ноября, когда армию «Потомак» накрыл сильнейший снегопад, в деревянную стойку палатки генерала Макклеллана постучался белобородый генерал Бекингем, посланец из Вашингтона. «Маленький Мак» оторвался от очередного письма жене, чтобы прочесть два послания: от Линкольна и от Халлека. Более не связанный предвыборной борьбой президент отстранял генерала-демократа от командования армией, а главнокомандующий предписывал ему немедленно отправляться домой, в Нью-Джерси, до дальнейших распоряжений (о прибытии доложить). Вместе с Бекингемом в палатку шагнул из снегопада генерал с большой залысиной и пышными бакенбардами Эмброуз Бёрнсайд — ему было приказано принять армию. Бёрнсайд страшно волновался: он боготворил «Мака» и не мог представить себе, как будет управляться с его «хозяйством».
Макклеллан нашёл в себе силы встретить и проводить гостей максимально вежливо. Эмоции прорвались потом, когда он снова засел за письмо жене: «Они совершили большую ошибку — увы моей бедной стране, я-то знаю, что у неё не было более преданного слуги, чем я. Можно лишь утешаться тем, что мы пытались делать то, что считали правильным, и если нам это не удалось — не наша вина…»{573}
42
«Ступай, Моисей!» — американский негритянский спиричуэл (духовное песнопение), в котором описывается эпизод Ветхого Завета: «И сказал Господь Моисею: пойди к фараону и скажи ему: так говорит Господь: отпусти народ Мой, чтобы он совершил Мне служение» (Исх. 8:1).