— Нет уж… Одно дело, когда мы коллеги на равных, и совсем другое, когда ты мой непосредственный начальник.
— Но так было весь этот год, — нахмурился Снейп.
— Ты же понимаешь, что этот год вообще нельзя считать показательным.
Поразмыслив пару мгновений, Северус кивнул, а после вытащил палочку:
— Есть одна вещь, которую я хотел бы тебе показать, — я с любопытством посмотрела на него, творящего заклинание. — Экспекто патронум!
Из его палочки вылетел кондор, сделал пару кругов над площадкой, и улетел вдаль, рассеиваясь.
— Красивый!
— Я думал о тебе, хотел, чтобы это был таракан, как у тебя, а вышло вот это, — вложил он палочку в рукав.
— Знаешь, если бы у тебя при мысли обо мне появился патронус-таракан, я бы тебя убила, — покачала я головой, насмешливо глядя на него.
— Почему? — нахмурился он, а я просто, уже не выдержав, рассмеялась. Я не знала, что ждет меня дальше, но почему-то была уверена, что все будет хорошо.
========== Эпилог ==========
Осторожно! Флафф и беременность
19 лет спустя
«Четыре раза по часовой стрелке. Раз, два, три, четыре… Стоп. Два раза — против. Ну где же я ошибся? Все компоненты были совместимы.»
— Северус, если ты еще раз так сделаешь, я тебя задушу подушкой. Я не зелье!
«Мордред! Опять задумался. Неужто снова гладил ее живот по часовой стрелке?»
— Северус, я все по твоему лицу вижу, опять какую-то формулу выдумываешь, больше я на твои эксперименты не подпишусь!
Бьет ведь по самому больному… Девять месяцев назад испытания нового противозачаточного средства прошли не так, как я предполагал, совсем не так. Как зельевара меня это обескуражило, а как мужчину даже обрадовало. Мало кто в пятьдесят семь может, хочет и получает такой результат. Правда, Аврора расстроилась, мы планировали остановиться на троих. Обвиняла меня и, почему-то, Иоанну Валевски с ее рождественскими варениками. В чем вина этого блюда я так и не понял: ну попался ей вареник с фасолью(1), неужели, магический фон настолько силен? Аврора начала кричать, что она уже старая, что ее в Хогвартсе на смех поднимут. Пусть попробуют, зарплату урежу или отработки назначу! Потом начала говорить про то, что станет дирижаблем. Ну вот откуда у нее такие глупости в голове? Вроде, умная женщина. Хотя иной раз я в этом сомневаюсь…
— Северус, мне так неудобно, ложись обратно.
— Ну уж нет, некогда лежать, нам еще много нужно успеть, — поцеловал я ее в наморщенный нос, взмахнул палочкой, и в матрасе появилось углубление. Она, недолго думая, легла, пристроив живот в эту дырку, и довольно улыбнулась.
— Ты знаешь как подарить женщине блаженство!
Я, довольный, что хоть такими мелочами могу облегчить ее положение, спустился вниз, откуда опять доносился какой-то шум. Дети уже взрослые и самостоятельные, неужто завтрак готовят? Потому что то, что варит Аврора, будучи в положении, есть не стоит.
Винки поехала в отпуск с Кикимером, все надеется женить Крауча, но тот кремень — не поддается, сидит в Отделе Тайн, свитки и книги переводит.
Я прислушался к голосам — о чем это они рассуждают, интересно?
— Лис, у тебя получается вкуснее чем у мамы, — устами младшенького Бертрама глаголет истина.
— Только попробуй ей это сказать — слабительного подсыплю. И не хватай блинчики — это на всех.
— Но у тебя же лучше выходит!
— Во-первых, маму обижать не стоит, во-вторых, я не хочу постоянно готовить завтрак. Так что, когда придет мама, оба сделайте кислые мины, либо моя месть будет страшна. И посуду моет Берти.
И в кого только такая стерва уродилась? Всего-то шестнадцать, а старшего брата строит, младшему спуску не дает. Хорошо, что мой нос не достался, только глаза. В школе скоро Мари-Виктуар за пояс заткнет.
— Да ладно тебе, лучше посоветуй, как к Мари подкатить, — прервал ее Эдвин который, судя по характерному шипению и запаху, обжаривал сосиски.
— Эдвин, у тебя нет шансов.
— Это почему еще?!
— Ты — не ее тип. Ей нравятся романтики типа Люпина: чтобы дарили цветы, пели серенады при луне, говорили о любви, а ты только про зелья рассказывать можешь. И волосы заклинанием перекрашивать.
— Врешь, ей такой бред нравиться не может!
— Это всем нравится, вообще-то. Любой женщине будет приятно от такого.
Слова дочери заставили задуматься — а когда я говорил Авроре, что люблю? За все эти годы — ни разу. Цветы? Тоже нет. Когда Авроре присылают букеты, она сразу накладывает специальные чары, чтобы мы с Эдвином не пустили их на ингредиенты — все не может простить орхидею Лонгботтомов. Она мало что понимает в Зельеварении, но может оценить красоту кипящего котла. Наши совместные разработки печатали во многих научных изданиях, а ее расчеты и свежий взгляд на некоторые вещи здорово упростили мою работу.
Рукоделие, над которым я смеялся первые годы, открыло ее для меня по-новому. То, как она из тысячи оттенков конского волоса выбирает нужный, и создает не просто красоту, а магически сильные артефакты — для меня тайна. Ее гобелен из шерсти единорога и кентавра служит мощнейшей защитой нашего дома, мантия, в которой я вышел против Лорда, спасла мне жизнь, отразив большую часть неприятных проклятий и впитав основной яд лордовой змеи. При помощи этой же ткани я смог остановить сильное кровотечение и продержаться до приема противоядия.
Какая же Аврора была забавная, когда только приехала в Хогвартс и смутилась из-за кольца, которое иные чистокровные с гордостью бы демонстрировали. Я не горжусь, что поддел ее тогда насчет него — из всех коллег она единственная относилась ко мне нормально, действительно нормально. Потом начались ее поездки, из которых она никогда не приезжала с пустыми руками. Как человек, который мало смыслил в Зельях, умудрялся выбирать такие качественные ингредиенты — для меня загадка.
А потом я понял, что она меня желает, как мужчину, она — одна из самых красивых женщин — хочет меня! Не своего родовитого жениха, не красавчика Локхарта, а меня! От этого вырастали крылья.
Потом та история на день святого Валентина, такое со мной было впервые. Признаться, поначалу я просто хотел заполучить первую кровь, но потом потерял голову окончательно. То, что ей устроили Голды с кольцом — было крайне жестоко. Она до сих пор не знает, что, чтобы нас избавить от проклятия, я попробовал один из древних брачных обрядов, хотел сказать ей сразу, но все завертелось, а после она так обрадовалась свободе.
Никаких доказательств, что обряд принят, не было. Я выдохнул, проверил по своим каналам — нас ничего не связывало. Если бы я знал про гобелен, наверно вел бы себя по-другому. Хотя… Если бы я тогда сказал, вряд ли бы она меня простила. Меня тянуло к ней. С ней я не думал о Лили, не было чувства вины и мерзкого ощущения грязи, как после борделя. Было легко, свободно и спокойно. С ней я чувствовал себя живым. Когда Лорд вернулся, я испугался, что он ее заберет, уничтожит. И ведь не спрячешь — она была связана с драккловым замком. Было больно отталкивать, но я пытался сделать все, что мог.
И тут вернулась Лили: она не давала покоя, я готов был возненавидеть преследующие меня везде зеленые глаза и лань, которая выпрыгивала из палочки. Видеть Аврору, которая становилась все раздражительнее, смотреть в ее глаза — стало невыносимо. Я сдался и не жалею, она — моя жизнь, она стала моей опорой.
Пока был жив Лорд, я боялся каждый миг, что ее заберут. Берег, ограждал от той мерзости, которая творилась в Ближнем Кругу, но это не всегда удавалось. Она сделала для защиты маглорожденных больше, чем весь орден Феникса вместе взятый. То, что она сотворила с порталом, злит меня до сих пор, но поступи она по-другому — это была бы не Аврора. Когда на холодном полу я нашел ее безжизненное тело, я думал, что не выдержу и уйду вместе с ней. Она вернулась, подарила мне счастье, а я даже ни разу не сказал, что люблю.
— О чем задумался? — подошла она сзади.
— О том, что люблю тебя.