Вдруг Мадж свободной рукой поправила съехавшую шляпу и отуманенным, почти невидящим взглядом посмотрела на Джо — на его худощавое подвижное лицо с высоким лбом, на его узкие плечи, согнутые над рулем, на руки со следами заживающих болячек. «Милый Джо, — подумала она, — он добрый, хороший… Другие мужья… Приятно почувствовать, что ты снова дома… Не забыть бы про новое детское питание в жестянках. У каждой кормящей матери должно быть про запас несколько штук. Нужно купить…»
— Как дома, все в порядке? — с усилием спросила она.
— Ого, еще как! — радостно откликнулся Джо. Ему хотелось рассказать обо всем сразу. Ведь когда женщина надолго уезжает из дома, у нее душа не на месте, ей мерещится бог знает что.
— Кэт и Джулия — славные девчушки. Собирают в курятнике яйца. Белые куры уже несутся. Я прибил несколько новых насестов в дальнем углу…
Он вдруг запнулся. Мадж не слушала. Она думала о чем-то своем. Ее губы полураскрылись, взгляд карих глаз был, казалось, устремлен внутрь. Она тихонько, радостно рассмеялась.
— Хорошо, что он у меня не искусственник, как Джулия. Придется, конечно, кормить его в шесть утра — брать к себе в постель.
Джо что-то буркнул в ответ, испытывая смутную обиду. Машина спустилась в грязный ручей, выбралась на противоположный берег. Ветер гудел в новых проволочных оградах Симпсона. Белые какаду взлетели трепещущим облаком, и их сверкающая пенная волна разбилась о свод небес. Машина пыхтела и хрипела на последних ухабах. Вдали показался дом — маленький, простой и четкий, как макет на витрине у агента.
Едва они вошли в дом, младенец заплакал. Мисс Бауден, деликатно держась в сторонке, зацокала языком, и Мадж поглядела на нее каким-то далеким, холодноватым взглядом.
— Сейчас он успокоится, — тихо проговорила она.
— Чай готов, — сказала мисс Бауден, собираясь уходить. — Я уже пила. Ну, мне пора. Очень, очень милый малютка.
Джо проводил ее до дверей и вернулся. Мадж укладывала ребенка в кроватку. Девочки цеплялись за ее руки. Когда она вышла из спальни, ведя за руки льнувших к ней дочек, Джо уже накрыл на стол. Он старался угодить ей, чем только мог: пододвинул ей стул поближе к огню, подставил под ноги скамеечку, налил ей чаю, старательно его помешивая. Чай хорош, правда? Самый лучший у старика Тодда, экстра. Не то, что эта бурда в больнице. А камин? Заметила ли она, какая ровная теперь задняя стенка? Ну и намучился же он с этими кирпичами.
— Камин чудесный, — сказала Мадж, улыбаясь. — Ну конечно я сразу увидела. — Привычными пальцами она начала расплетать тугие светлые косички Кэт.
— А цветы? — пробормотал Джо, откашливаясь и вытягивая худую шею. Он говорил с напускной небрежностью. Как же еще говорить о простом желтом жасмине. — Они на вид ничего, я их поставил…
— Букет чудесный, — сказала Мадж, рассеянно оглядывая комнату. — Я его тоже сразу заметила.
Но Джо помрачнел. Нет, она не заметила. Она ничего не замечала. Радость исчезла. Он устало улыбнулся, прислушиваясь к тоненькому голоску младшей дочки:
— …А курочки вышли из курятника и рылись в маминой грядке.
— Ах ты черт! Прости, старушка, забыл закрыть дверку, — виновато сказал Джо. — Только потом вспомнил.
— Ничего, дорогой, — сказала Мадж, щуря глаза. «Несколько увядших ростков, — думала она. — Стоит ли жалеть! Грядка на солнечной стороне. Я буду ставить туда коляску».
Гремя на кухне посудой, Джо сокрушенно спрашивал себя, заметит ли Мадж начищенную до блеска плиту. Вдруг откуда-то с заднего двора ворвался в дом пронзительный, назойливый визг пилы. Конечно, это Тэд со своим верзилой сыном. Черт! Этот вой пронизывает его насквозь и режет, как ножом, — раньше он не замечал, как раздражающе противен звук пилы. Джо быстро подошел и открыл дверь в столовую.
— Сейчас я их остановлю, — сказал он, — сию минуту.
Мадж сидела вытянув ноги и, глядя перед собой, радостно улыбалась неизвестно чему. Джо увидел, что она сейчас далеко, недосягаемая, погруженная в свои мечты.
— Что остановишь? — спросила она глуховатым голосом.
— Пилу, — произнес он растерянно. — Она так воет. Еще разбудит малыша.
— Что ты! Он не услышит, — удивленно сказала Мадж. — Мне она не мешает. Я даже не слышала.
Джо на цыпочках вышел во двор. Странно, что Мадж не мешает вой пилы. Странно, что ее не рассердила разрытая грядка. Случись это прежде — вот был бы скандал! Джо внимательно поглядел вокруг. Дневной свет уже угасал. Тускло-серебристый лес, сараи, косматый эвкалипт, коровы в стойлах, белые куры, выискивающие что-то в траве у ограды, — все казалось окрашенным в холодные серовато-сиреневые тона; казалось, все это вот-вот растает, растворится в призрачном сиреневом свете, сольется с ним воедино. Куда бы Джо ни взглянул, все казалось нужным и дорогим. Хотелось вобрать в себя каждую мельчайшую подробность. Он понял. Мадж здесь, дома. Она лишь на время от него отдалилась, замкнувшись в себе, счастливая и спокойная, вдали от раздражающих мелочей и требований повседневной жизни. Чувство материнства надежно защищает ее от всего, точно плотный кокон.