— Хороший был стригальщик, — сказал Гордон. — Помню, около гостиницы «Уонганелла»…
Несколько минут я слушал, как они оживленно обменивались воспоминаниями. Оба исходили немало здешних дорог, было о чем поговорить. Мы с Гордоном романтики, и всю дорогу от самого Мельбурна мы мечтали встретить то, чем повеяло от этого человека, — это была старая, быстро исчезающая Австралия Лоусона и Ферфи, Австралия фургонов, воловьих запряжек и всадников, простых ножниц для стрижки овец, жестяных котелков и тяжелых топоров. Все это было близко и дорого старику, и поэтому он с печальным презрением говорил об объездчиках, оседлавших мотоциклы, о механических клеймах для скота, о лесорубах, идущих на работу с термосами на боку, о погонщиках, приглядывающих за стадом с грузовиков, в которых есть и тюфяки и керосиновые печки. Смешно, если хотите, но слушать эти речи так же легко, как жалобы старого моряка, который сокрушается, что парусники отжили свой век. Простой и сочный язык старика еще больше усиливал настроение, которое охватило меня до его прихода. И всякий раз, когда я переводил взгляд с темнеющей реки на сидящих в прицепе, я испытывал чувство неловкости за наше вторжение в этот мир. Мы угощали старика, — но не мы, а он был здесь у себя дома.
Я хотел, чтобы он побольше рассказал о себе, и поэтому спросил, как здесь с работой.
— Из рук вон плохо, — сразу ответил он. — Похвалиться нечем.
Мы недоверчиво посмотрели на него.
— Как, совсем нет работы?
— Никакой. Иду от самого Дениликуина…
— Вам бы податься на юг. Там просто плачут — не хватает рабочих рук.
— Я знаю, там, поближе к Мельбурну. Это не по мне. Терпеть не могу Викторию. Я только два раза в жизни заходил дальше Ичуки.
— Неужели здесь в самом деле так плохо?
Он смущенно почесал затылок.
— Ну, может я и переборщил, что здесь вроде уж совсем нечего делать, но пропади оно пропадом, не могу я приспособиться. На той неделе здесь начнут строить новый мост. Я услышал об этом в Денни, и вот притащился сюда. Дело я это знаю вдоль и поперек, по всей Австралии плотничал. А думаете, хоть на что-нибудь надеялся? Берут только местных — вот и весь сказ. Не живешь около Балраналда — и не суйся. Так что, как видите, с работой тут не густо.
— А на овцеводческих станциях? Теперь шерсть в цене…
— Там-то деньжата водятся. Да вот времена другие пошли. В одиночку всегда трудно пробиться, а товарища нынче на дороге не найдешь, как бывало. Подрядчиком я себя никогда не называл, как теперь делают, зато по всей Риверине вот этими руками мили оград поставил. В прежние времена заявимся вдвоем на ферму, цену за работу назначим, а все наше богатство — котомка да силенка. Привезут нас к месту, приготовят все что надо: лопаты, заступы, столбы, проволоку. Кормят. Работаем далеко от фермы. Раз в неделю, а то и два пришлют и муки, и мяса, и сахара, и чаю, а потом при расчете вычтут. А теперь все не так. Скажут тебе, какая работа, назначишь цену, — и пока не кончил, с тобой больше и дела не хотят иметь. И инструмент ищи сам, и проволоку, и столбы руби, и вывози; а хочешь — подряжай кого. Кормись как знаешь. Им так обходится дешевле, не нужно столько постоянных рабочих. Вот и выходит: клади начало с грузовика. А где мне, старику, взять грузовик?
— Но подрядчикам-то нужны рабочие? — сказал я, опять наполняя его стакан.
— Спасибо вам. За ваше здоровье. Хорошие вы люди, право слово. Да нет, подрядчики — это обычно два-три парня, работают вместе. Они не то что товарищи, как в старину, а вроде партнеров в деле; не знаю, понятно я сказал или нет. Они вбили себе в голову, что обязательно когда-нибудь разбогатеют. Складываются и дают задаток за грузовик, а потом у них ум за разум заходит, как расплатиться. С утра до ночи надрываются до седьмого поту. Куда им такие, как я. Я с любым на пару поставлю ограду, но цена у меня своя и привычки свои, я не позволю себя подгонять. А хозяева — они ничуть не изменились; ищут работников подешевле. Ну и находят, ясное дело.
— Это несправедливо…
Неожиданно старик поставил пустой стакан на стол и поднялся.
— Пригласили меня выпить стаканчик, а я столько у вас времени отнял.
Мы в один голос возразили, что рады с ним поговорить.
— Куда же вы теперь? — спросил я у него. — Если в Балраналде работы нет…