Иначе восприняла аборигенов экспедиция капитана Кука. Кук записал в своем дневнике:
«Они и в самом деле могут показаться несчастнейшими людьми на свете, но, по сути, они куда счастливее нас, европейцев… Живут они в спокойствии, не нарушаемом неравенством положения: земля и море по собственной воле даруют им всё, для жизни необходимое. Не ищут они роскошных жилищ, ни слуг для их содержания, проживают в теплом и прекрасном климате и наслаждаются чистым воздухом… Они считают себя обладателями всего необходимого и не нуждаются в излишествах».
Когда в 1788 году первый «кандальный флот» причалил к берегам Ботани-Бей, местные люди отнеслись к пришельцам дружелюбно. Аборигены были скорее заинтригованы появлением белых, чем напуганы. Они не восприняли их как врагов, ведь эти неразумные существа с утра до вечера под палящим солнцем продолжают носить тяжелые одежды. Они плохие охотники, ибо шумны, и их приближение любой зверь учует за милю. Известны даже случаи, когда аборигены, жалея пришельцев, показывали им источники воды.
В самом начале появления белых аборигены восприняли их как реинкарнацию своих умерших соплеменников. Стиль жизни пришельцев, их одежда, поведение — всё являлось загадкой. Одежду аборигены считали частью тела белых и поражались, что белый человек, сняв сапоги, мог еще ходить. Ощупывая белого человека и попадая рукой к нему в карман, они считали, что попали внутрь его тела и искренне огорчались, что причинили ему боль. Непонятно было также, пришли ли эти белые люди сюда навсегда или на время. Ответ стал ясен, когда белые начали срубать деревья, строить дома и сажать огороды.
Двоим мужчинам из племени Эора — Беннелонгу и Пемулвуаю — суждено было войти в историю становления взаимоотношений между аборигенами и поселенцами. Они завели дружбу с колонистами, восприняли некоторые обычаи англичан, как, например, бритье, а вскоре выучили и язык, став, таким образом, посредниками между поселенцами и местными людьми. Беннелонга знали и любили в офицерских кругах. Даже сам губернатор Артур Филлип симпатизировал и доверял ему.
До 1792 года отношения меду аборигенами и поселенцами развивались успешно. Однако вскоре между двумя цивилизациями стал назревать конфликт. Большинство белых, прибывших сюда, были осужденными за воровство, и многие из них в любой момент готовы были применить свои воровские навыки на деле. Они тащили у аборигенов их старательно изготовленное оружие и предметы быта, которые можно было в виде сувениров выгодно сбыть морякам. Крали даже жен…
Постепенно вера аборигенов в реинкарнацию своих умерших соплеменников пошатнулась. За сравнительно недолгое время, прошедшее с момента их смерти до возвращения обратно в образе «белых», они совершенно забыли все важнейшие для аборигена правила поведения и законы. До такой степени забыли, что их нужно было обучать заново. Даже самые отсталые племена знали, что нужно получить разрешение, прежде чем ступить на землю, принадлежащую другому племени. Когда у аборигена забирали какую-нибудь вещь, то взамен ему нужно было непременно подарить что-нибудь. Однако эта странная «белая реинкарнация» даже не думала о таких мелочах. При крайней чувствительности и обидчивости аборигенов это не могло не привести к конфликту.
Как-то раз один из людей племени Авабакал решил восстановить справедливость и потребовал законно причитающиеся ему дары — предметы быта белых: одеяла, сети, топоры. Люди Авабакал решили, что белые взяли у них достаточно, теперь настал их черед. В их понимании требование было законным актом обмена. Ведь в их мире — мире бродячих охотников, где почти все между собой родственники, а процесс дележа и обмена лежит в основе самой жизни, — наше понятие собственности нелепо. В конечном итоге этот «философский диспут» закончился тем, что несколько аборигенов были застрелены белыми.