— Вот как, — заканчивает Падикен.
— А что ты еще знаешь? — спрашиваю я его. — Знаешь, откуда пришли урали?
Падикен задумывается.
— Бабушка говорила мне, что урали в Вайнад пришли из Нилгири, — начинает он. — А в Нилгири мы жили всегда. Вот и все. Больше ничего не знаю.
Я смотрю на камни. Под ними лежат предки Падикена. Далекие и близкие. Далекие предки знали больше Падикена и его соплеменников. Они помнили свои роды и прародительниц. Они помнили свои легенды. Их потомки все это уже забыли. Правда, потомки знают кое-что другое, о чем не имели представления их предки. Потомкам знакомы деньги, авторучки, автобусы, лавочники, чиновники, работа на плантациях…
13
Охотники на шоссе
Через Вайнад от Султанской батареи к границе Курга идет шоссе. Обычное современное шоссе. По нагретому асфальту катятся грузовики, автобусы, машины. К обочине шоссе подступают кусты, которые постепенно переходят в лесные заросли. Наш «джип» тоже катится по шоссе. Господин Кришнан сидит рядом, молчит и время от времени пристально всматривается в придорожные кусты. А я отдыхаю. Дорога всегда хороша для отдыха. В джунглях приходится работать, а на дороге можно отдохнуть. На ней нет ничего такого, что бы привлекло мое внимание. Я пользуюсь этим и даже чуть подремываю. Дают себя знать беспокойные неудобные ночлеги, ночные племенные церемонии и вставания на рассвете.
— Тс! — вдруг говорит господин Кришнан и делает знак шоферу остановиться.
Я сбрасываю с себя дремоту, но ничего не могу понять. «Джип» стоит на обочине обычного современного шоссе, к которому подходят кусты. А в кустах притаились темнокожие люди с луками, стрелами и копьями. Их обнаженные, повернутые к шоссе спины выражали полное пренебрежение к тому, что происходило на дороге. В этот момент для них не существовали ни грузовики, ни машины, ни автобусы. Эти темнокожие аборигены были заняты своим исконным делом. Они выслеживали дичь. Да, именно так. Это была охотничья засада.
Осторожно раздвигая кусты, я приблизилась к охотникам и присела рядом с кудлатым парнем.
— Ты что выслеживаешь? — шепотом спросила я. Парень был так увлечен, что даже не посмотрел в мою сторону.
— Зайца, — тихо ответил он. — Вон видишь рощу? Он скрылся там, но сейчас оттуда выскочит.
— А что этот заяц… — начала я.
— Тише ты! — шикнул на меня парень. — Отстань, — и искоса глянул на меня.
Но видимо, в мозгу его запечатлелось что-то необычное, и он снова повернул ко мне голову. Неожиданно глаза его округлились, рот раскрылся, и он, забыв о зайце, обалдело уставился на меня.
— Ты откуда? — наконец обрел он дар речи.
— С шоссе, — ответила я.
— А! — понимающе кивнул парень. — Оттуда кто угодно может прийти. Я еще не таких видел.
— А ты кто? — спросила я.
— Муллу-курумба.
Не успела я задать следующий вопрос, как парень резко вскочил и, перепрыгивая через кусты, устремился вперед, туда, где его соплеменники, вытянувшись цепочкой, бежали к роще. Я поняла, что выскочил заяц. Они нырнули в рощу и исчезли, растворившись в ней. Как будто никого и не было. Не было ни копий, ни луков, не было охотничьей засады…
— Видела? — спросил господин Кришнан.
— Угу, — пробормотала я, еще не веря в то, что я видела.
Мы тронулись в путь снова по шоссе, через ясный и тонкий апрель, который стоял над Вайнадом. Навстречу нам вышла еще одна охотничья экспедиция. Копья, грозно уставленные в синее небо, темные руки, сжимающие стрелы, луки чуть ли не в рост человека и… добродушные ушастые дворняги, отчаянно натягивающие веревки. Охотники свободно двигались по шоссе, как будто по охотничьей тропе, не обращая внимания на машины, которые осторожно объезжали их. Они шли — темнокожие, кудрявые, сосредоточенные. Они шли заниматься серьезным мужским делом. Они приблизились к нашему «джипу», окружили его, приветливо закивали и объяснили, что они из деревни Коппала и идут охотиться в джунгли. Дворняги с деловым видом обнюхали колеса «джипа», остались довольны инспекцией и выжидающе посматривали на своих хозяев. Седобородый старейшина сделал знак, и экспедиция снова тронулась в путь.