На следующий день в газете «Народный глас» вышел занявший две первых полосы обстоятельный обзор просчетов Баумгартена, заканчивающийся призывом к партии вынести вотум недоверия ее действующему лидеру. Автором этой разгромной статьи также был Юлиус, да будем мы в нашей борьбе с оппортунизмом и безволием так же решительны и бескомпромиссны, как он. Спустя еще два дня Рудольфа Баумгартена настиг второй инсульт, и 15 ноября страну облетела весть о его смерти. После этого партия «Правда» подавляющим большинством голосов избрала своим председателем Юлиуса, да охранит его судьба от болезней и старости. Первым решением, принятым им на новом посту, было решение об организации торжественных похорон Баумгартена, на могиле которого он произнес поминальную речь, подчеркнув, что, не смотря на ошибки последнего года, это был выдающийся человек и прекрасный учитель. Таким образом удалось спасти движение от раскола и начать путь к принципиальному пересмотру роли и места партии в Национальном собрании.
С этого момента начинается новая глава, как в истории движения «Правда», так и в истории нашей страны.
7
После избрания Юлиуса, да озарит его руководство наш путь до скончания века, председателем партии «Правда», на повестку дня вышел вопрос расширения влияния и пропаганды основных идей движения. Среди граждан Красногории, у которых лидеры партии рассчитывали найти поддержку, особым образом выделяется категория верующих, чьи убеждения в силу очевидного традиционного характера религии также делали их противниками того порядка, с которым боролась «Правда».
Стенограмма записи разговора от 13 декабря 1972 г. Запись сделана Раду Сокольских
ЗВУЧИТ МУЗЫКА, «ГНОССИЕНЫ» ЭРИКА САТИ. НА ЗАДНЕМ ПЛАНЕ СЛЫШНЫ НЕРАЗБОРЧИВЫЕ ГОЛОСА. РАЗДАЕТСЯ ЗВУК ИГЛЫ ЗВУКОСНИМАТЕЛЯ, ЦАРАПАЮЩЕЙ ПЛАСТИНКУ, И МУЗЫКА ПРЕРЫВАЕТСЯ.
ДУБРАВКА (УДИВЛЕННО, С ДОСАДОЙ): Эй! Ну зачем?
СОКОЛЬСКИХ: Ой, прости, пожалуйста! Мне показалось, мешает…
ЖАН-ПОЛЬ: Да нет…
МИШИМО: Мне лично не мешает.
ЖАН-ПОЛЬ: Ну если только совсем чуть-чуть.
СОКОЛЬСКИХ: Так на чем мы остановились?
ЖАН-ПОЛЬ: На том, что это малоприемлемо.
ЮЛИУС: Но ты же признал, что наше влияние не охватывает большую часть населения. Почему ты против того, чтобы заручиться поддержкой верующих? Даже если ты сам атеист, ты же должен понимать, что общие цели важнее твоих или моих религиозных взглядов.
ЖАН-ПОЛЬ (РАЗДРАЖЕННО): Слушай, не надо лукавить: с твоими-то взглядами здесь никакого противоречия нет… Вера – опиум народа, забыли? Нам, что, и вправду нужен одурманенный народ?
МИШИМО: Речь не об опиуме. Скорее, об аяуаске.
ЮЛИУС: Главная ценность веры – в том, что она обращает человека к трансцендентным истинам.
ЖАН-ПОЛЬ: Даже если бы… (ДОЛГИЙ, ПРОДОЛЖИТЕЛЬНЫЙ КАШЕЛЬ)
ДУБРАВКА: Янош, ну бросай ты уже!.. С твоим диагнозом…
СОКОЛЬСКИХ (ПОЧТИ ОДНОВРЕМЕННО С ДУБРАВКОЙ): Курение тебя погубит.
ЖАН-ПОЛЬ (ПОСМЕИВАЯСЬ): Не дождетесь. Рак меня не убьет, даю слово. (ПАУЗА) Юлиус, даже если бы ты был прав, посмотри на этих верующих. Много ли трансцендентных истин ты видишь в том, как они живут? Суета сует и ни мысли о горнем. А если и воспаряют к нему, то лишь затем, чтобы упрашивать его снизойти до этой суеты. И никакой Лютер им не поможет освободить их веру для трансцендентного.
МИШИМО: Не могу не согласиться с тобой. Вера по праздникам не может служить основанием для истинной жизни. Поэтому на Всесветную церковь и ее паству в том виде, как она есть сейчас, мы рассчитывать не можем. Но на Всесветной церкви свет клином ведь не сошелся.
ДУБРАВКА: Ты намекаешь на первоверцев?
ЮЛИУС: Я тоже все чаще о них думаю. Возможно, они действительно сохранили исконную веру.
ЖАН-ПОЛЬ: Назови мне церковь, которая бы не утверждала про себя то же самое.
МИШИМО: Это верно. Но в своей претензии на исконность они больше всех прочих выдерживают дистанцию от современного мира.
ЖАН-ПОЛЬ: И ты полагаешь, что это хорошо? Жить прабабушкиными суевериями и не замечать того, каким стал мир сегодня? Чтобы что-то поменять в мире, нельзя же его просто отрицать. Нужно внимательно в него всматриваться, чтобы знать своего врага.
ЮЛИУС: Если слишком внимать тому, как не надо, можно не заметить, как заразишься сам. И забудешь, как надо.