– …погляди, как он зыркает, чисто рыбина…
– …вот пускай Пашка сам…
– …дура ты и есть дура! Павел Дмитриевич тебя предупредил, а ты…
– А-апчхи!
– Будьте здоровы!
– Спасибо, – откуда-то из глубины бело-синего платка пробасил Токошин. – С лошадьми порядок, – добавил он, сворачивая платок и небрежно запихивая его в потертую кобуру на правом боку. – Присмотрят.
– Готово все, дядь Паша.
– Ну, раз готово… – лейтенант, чуть склонив голову набок, несколько секунд разглядывал будущий «операционный» стол, затем фыркнул и развернулся к стрелку.
– С которого начнем?
Стрелок пожал плечами:
– Все равно.
– Тоже верно. Но, поскольку везде и всегда порядок быть должон, а в серьезном деле так особенно… давай-ка, Мишаня, тащи под лампаду атамана. А ты, Клавдия Петровна, покажи уровень работы.
Сноровки трактирщице было и впрямь не занимать: за каких-то две минуты все наличное имущество покойного бандита – за исключением кальсон и сетчатой майки – оказалось на соседних столах, рассортированное на несколько кучек. Единственная заминка вышла с зубами – если кольца с пальцев Клавка сумела ободрать самостоятельно, то с фиксами ей это не удалось. Подходящего инструмента под рукой также не отыскалось, и проблему пришлось решать Мишане – отвернувшись и состроив брезгливую гримасу, он без видимых усилий двумя пальцами выдернул изо рта покойника золотой мост.
К счастью для Мишани, оставшиеся покойники подобными украшениями не щеголяли.
– Н-да… – лейтенант, грузно облокотившись на край стола, ткнул пальцем в тускло поблескивающий кружок. – Маловато как-то. Я думал, у них в карманах дыр поменьше, а добра, соответственно, побольше. Романыч, неужели они у тебя все спустили?
– Какое там, Павел Дмитриевич! – всплеснул руками толстяк. – Сплошной же убыток… куренок жареный, другому б за пять «семерок» ушел, а эти если три кинут, считай, хорошо. Да вы ж тут сами, что ни вечер, сиживали…
– В блядский шатер они вроде как и не особо хаживали, – задумчиво произнес Токошин. – А-антиресно.
– Они проигрались крупно.
– Ну?
– Полторы недели назад они в Сергеевском, в корчме, пересеклись с Дурляго, – пояснил стрелок. – Играли почти сутки, без перерыва.
– А-а, тогда понятно, – кивнул Токошин. – Если с Дурляго. С Федор-то Артемьичем не забалуешься и, коль карта в масть не пошла, стволом да глоткой не перешибешь… у его ребятушек стволы-то тоже без дела не ржавеют. Жаль, конечно. Ты как, свою долю серебром желаешь получить или патрончики тоже сгодятся?
– Лошадей выкупите? – задал встречный вопрос стрелок.
– Пожалуй, да, – лейтенант начал расстегивать кобуру. – Только прежде ветеринару нашему, а-а-пчхи, Игнатову, скажу, чтоб осмотрел. Так-то, с виду, лошадки вроде чистые, но, сам понимаешь, дело такое… если и впрямь без, а-а-пчхи, мутагенных признаков, то выкупим.
– Хорошо.
– Договорились, значит, – Токошин вразвалочку двинулся к двери. – Тогда я в участок, писаря приведу. Он все это добро, как и положено, опишет, а там и посчитаем, чего да кому. Мишка, а ты постой, постой… тут еще одна работенка осталась.
Мишаня ожесточенно затряс головой.
– Не-ет! Работенка эта… нет, дядь Паша. За вещами пригляжу, а остальное…
– Экий ты, – начавший было отодвигать засов лейтенант обернулся и насмешливо глянул на побледневшего здоровяка, – белоручка. Романыч, ты-то сделаешь?
– Павел Дмитриевич!
– Тьфу, – трактирщица, скрестив на груди руки, зло сощурилась, – мужики… глядеть противно. Полрожка сверх отсыплешь? – спросила она у стрелка.
– Плюс клеенка, – спокойно произнес тот. – Чтобы сразу в узел.
– Сделаем, – пообещала Клавка. – Как в допрежние времена на плакатах малевали: лишь бы клиент не ушел недовольный нашим сервисом! Ты, – длинный, с кривым сколом, ноготь уперся в грудь трактирщика, – иди в чулан, выкопай там мешок из-под сахара, тот, на котором клеймо черное. А ты, – ноготь развернулся в сторону Мишани, – пройди через кухню во двор и приволоки чурбан с топором, справа от входа будет. Да смотри, не спутай – там их два. Тот, что слева, повыше – он для дров, а справа как раз нужный.
– Ты, Клавдия, главное, того, не увлекись процессом, – фыркнул Токошин. – А то начнет потом народец то пуговицу из котлет выковыривать, то…
– Ох, Павел Дмитриевич, уговорили – специально для вас выберу сейчас кого пожирнее…
– Клавка, язык у тебя… – вздохнул Токошин. – Дверь за мной запри.
– Я закрою, – сказал стрелок.
– Правильный чурбан, Клав Петровна?
– Правильный, правильный… давай, ставь посреди зала. Так, а теперь лавку к нему пододвинь.
– Зачем лавку? – удивился Мишаня.
– А ты как думаешь? – огрызнулась трактирщица. – Для удобства, вестимо.
Наклонившись, она сграбастала за ноги крайний труп и, двумя рывками подтянув его к своей импровизированной плахе, с коротким хеканьем взгромоздила на лавку.
– Понял? С лавкой-то легко и просто – за волосья подтянул и… – Клавка подняла топор и, словно вдруг вспомнив что-то, оглянулась на стрелка: – Слышь… как там тебя кличут… Швейцарец? Спорим, с одного удара справлюсь.
– Я не спорю, – сухо произнес стрелок. – Никогда.
– Ну и ладно, – разочарованно буркнула трактирщица. – И-и-раз!
Звук удара отчего-то показался стрелку неожиданно глухим.
– Спорить с ней, – вполголоса проворчал Мишаня. – Как же. Наловчилась на свинячьих тушах.
Глава 2
А кто за мир и тишину?
А кто кричит: «Долой войну»?
Ах вы, чудо-патриоты,
Нет на вас морской пехоты!
Удивительно, но карта все же оказалась настоящей. Просто нужный остров находился километров на пять дальше. Бывает. В конце концов, не топограф этот мятый обрывок бумаги расчерчивал.
Неладное же Сергей заподозрил, обнаружив в сотне метров за первым забором из колючки остатки второго.
Конечно, на территории эмпэдэ[1] обычного мотострелкового полка тоже могло быть много чего нуждающегося в дополнительном ограждении. Только вот выглядел этот второй забор… вернее, сетка… на бетонных столбах… с изоляторами.
Электроизгородь.
Еще через полсотни шагов пулеметный колпак превратил его подозрения в почти уверенность. Ну а окончательную точку поставила крышка люка.
Крышка была большая. Метра два будет, прикинул Шемяка… толщиной. А весу в ней тонн за сто.
Он заглянул в шахту – пусто, конечно, только на самом дне что-то смутно белело. Похоже на груду костей. Впрочем, странно было бы ожидать найти здесь ракету – при открытом-то люке. Другой вопрос, почему воды нет, но к разряду шибко актуальных его не причислишь при всем желании.
Шемяка присел на люк. Осторожно выудил из внутреннего кармана полиэтиленовый сверток, скрутил здоровую, раза в два больше своей обычной, самокрутку, щелкнул зажигалкой и после первой затяжки едва не застонал от удовольствия. Хар-рашо!
«Самое смешное, – подумал он, – что дедок-то не соврал. Полк тут был, спору нет, а то, что не танковый или мотострелковый, а ракетный – так про то уговору не было. Ловко меня старый пень провел, ничего не скажешь, ловко. Три дня по болоту, чтобы найти в итоге шиш без масла. Здоровенный такой шиш… с крышку от ракетной шахты!
А ведь еще обратно ползти…»
Краем глаза он заметил, как из-за ближайшего пулеметного колпака неуверенно высунулось нечто переливчато-зеленое. Сергей начал было поднимать автомат, но почти сразу же передумал. Нагнулся, подобрал ком спекшейся земли и швырнул – не попал, конечно же, но молодой, всего полметра ростом, спрут все равно счел за лучшее втянуть щупальца и ретироваться обратно за колпак.
Дикие места, определенно, мысленно усмехнулся следопыт, вон какое зверье непуганое. Обычно болотные спруты шаги человека за пару сотен метров улавливают и, соответственно, шугаются… еще бы – деликатес как-никак! По крайней мере, считается, что деликатес, хотя вареные они на вкус подметка подметкой. Да и жареные немногим лучше. То ли дело кайман…