С той стороны луча кашлянули и свет стал в два раза толще, но Серёга был готов к такому развитию событий и уже заканчивал приматывать свою ногу остатками синей изоленты к агрегату, вцепившись в заднюю лапу феникса зубами.
В полной тишине перетягивание птицы продолжалось.
— Отпусти! — внезапно грянул могучий бесполый голос.
— Хуй тебе! — сквозь сжатые, на лапе феникса, зубы огрызнулся слесарь, поудобнее перехватившись за шею Макса двумя руками.
Одна сила тянула вверх, а две руки вниз — у птицы начали выпучиваться глаза.
— Я Бог! Как ты смеешь мне мешать?! — вновь грянул, слегка напряжённый, голос.
— А я, слава богу, атеист, так что отъебись! — и слесарь оттопырил средний палец, не выпуская шею феникса.
Макс или, что это есть, тем временем, начал дрыгать лапами и закатывать глаза.
— Его душа принадлежит мне! — безапелляционно заявил натужный голос.
— Схуяли? Ты его мамка что ли? — прорычал Серёга, напрягаясь из последних сил.
— Я покараю тебя, если не отпустишь! — хрипящий, уже явственно женский голос, перешёл на прямые угрозы, а значить финал схватки за эту курицу был близок.
— Ты сперва найди меня, а уже потом будем письками мериться!
Раздался странный звук и свет с голосом пропали, а Серега с добычей рухнул на треснувшее Семя Души. Он затолкал бессознательного беглеца обратно в трещину и, размотав ногу, аккуратно заклеил разлом изолентой.
Ничего не произошло. Серёга, в сердцах, плюнул на шар и пнул его ногой:
— Да заводись ты, ёб твою мать!
Внезапно, внутри семени появился слабый свет и одновременно с ним зазолотился агрегат. Два сияния вновь поползли друг к другу, но в этот раз искр небыло, так как они оба не набрали полную силу, а вместо этого слесарь почувствовал как духовные ноги начинает припекать сквозь духовную подошву.
Место слияния двух цветов раскалилось до красна и температура продолжала подниматься, нагревая шар полностью. Запахло горелой духовной резиной подошв и Серёга забрался повыше — на агрегат. Изолента на трещине расплавилась и обуглилась, забив её наглухо. Красное свечение высокой температуры постепенно подбиралось к слесарю, в то время как сама сфера Семени Души раскалилась уже до бела и, видимо став жидкой, стрельнула протуберанцем перегретой плазмы, едва не поджарившим жопу слесаря.
— Ебать колотить! — ахнул Серёга, поняв, что его ожидает одно из редчайших и красивейших событый во вселенной — взрыв звезды и рождение сверхновой.
Он хотел выйти в реальный мир, но понял, что Макс взорвётся, едва он покинет его море разума. Подвести пернатого и его доверие он не мог и закричал в отчаянии, в надежде, что Алана его, каким-то образом, услышит:
— Алька заливай, иначе пизданёт!!!
Она услышала! Потоки духовной энергии устремились к расплавленному Семени Души и Серёга запоздало вспомнил, что это вовсе не вода. Но, вопреки его опасениям, духовная энергия соприкоснулась с расплавленным шаром и превратилась в духовный пар. Поток духовной энергии прибывал и наконец смог накрыть, кипящим слоем, Семя Души.
Вода прибывала, скрыв под своей бурлящей толщей агрегат, а Серёгу вытолкнула на поверхность кипящего моря. Сделав заметку о том, что этому ядерному реактору требуется система охлаждения, он вернулся в реальный мир, где его ждала протрезвевшая, от шока, Алана.
Глава 30. О богах, ногтях и пиздеце
Имеющий уши — да услышит,
Имеющий глаза — да выпучит их,
Имеющий хер — да продемонстрирует его богам.
Обожжённая голова Серёги, в обожжённой руке Аланы, пучила обожжённые глаза на пылающего феникса.
Макс, как обычно бывало после модернизации, полностью восстановился и, открыв глаза, попробовал встать. Его мгновенно окружил огненный вихрь такой температуры, что камень пещеры начал плавиться, а вырвавшийся из его спины плазменный протуберанец, мгновенно испарил часть каменного свода, отчего пещера заполнилась тяжёлым, ядовитым дымом.
— Не используй силу, долбаёб, забудь про культивацию! — орала перхающая рыжая голова, пока её экстренно эвакуировали на свежий воздух.
— Шеф, что происходит? — даже Алана была шокирована и напугана.
— Пиздец пришёл в этот мир! Я собрал термоядерный реактор из говна и палок…
— Что? — кроме знакомого слова «пиздец» она ничего не поняла, но и одного это слова было достаточно, чтобы прибавить ходу.
На полпути к выходу их обогнала тигриная жопа, которая неслась в припрыжку, помогая себе хвостом, и воняла палёной шерстью.