– Если будет на то воля Божия, ради душевной пользы хочу жить с вами.
Тогда игумен велел привести Антония. Он слышал о его высоком подвижничестве. И потому спросил, ради чего тот пришёл к ним. Антоний ответил:
– Хочу стать вам подобным по добродетели.
Игумен возразил:
– Прожив столько лет самочинно, ты не сможешь жить в послушании. Многие, жившие самочинно и стяжавшие некоторые добродетели (воздержание, пост, нестяжание, телесное зло-страдание), подвергшись испытанию общежития, оказались недостаточными даже в тех добродетелях, которыми они прежде, по мнению их, обиловали.
Антоний ответил:
– Об этом и я узнал из учения боговдохновенных отцов и поэтому пришёл к вам, чтоб жить в послушании и получить от вас наставление добродетельного жития.
После этих слов игумен принял его и дал послушание при церкви, довольно тяжёлое и для многих невыносимое. Пробыв некоторое время в этом послушании, Антоний не удовлетворился им, а потому пришёл к игумену и сказал ему:
– Авва, я пришёл сюда для подвига, а данное мне послушание слишком легко.
Тогда игумен отдал его в помощники монаху, заведовавшему виноградником.
Будучи несведущим в возделывании виноградника Антоний постоянно обрезал себе пальцы, но терпеливо занимался возложенным послушанием.
Когда виноград начал созревать, ему было поручено его стеречь. Некоторые из братии, проводившие невнимательную жизнь, просили у него винограда. Он отвечал:
– Мне не позволено делать этого. Виноградник перед вами. Если хотите, берите. Но если возьмёте, мне надо будет сказать об этом игумену, поскольку я ежедневно исповедую ему свои помышления.
Выслушав это, монахи уходили.
Когда собран был виноград, Антонию дали послушание в трапезной. Ежедневно до трёх часов ночи приходилось ему проводить в ней, поскольку на трапезу приходили в разное время да ещё выговаривали ему за плохо приготовленную пищу. За это время износились его одежда и обувь. Антоний стал бедствовать от мороза. Игумен видел это, но одежды не давал, желая доставить духовную пользу. Особенно ноги Антония страдали от мороза. Видя его в такой нужде и в таком страдании, братья соболезновали ему: один подстилал овечью кожу под ноги; другой давал сандалии. Но страдалец ничего не принимал, говоря братии:
– Я точно знаю, что отец наш видит мою нужду, и на него возлагаю всё попечение: когда Бог велит ему, тогда он даст мне нужное за моё смирение.
Миновали зима, лето и осень – Антоний по-прежнему оставался полуобнажённым. Не выдержав, Антоний пришёл однажды к игумену и сказал:
– Владыка! Если монастырь не может снабдить меня необходимым, позволь мне попросить всё это у моих знакомых?
Игумен ответил:
– Мой монастырь питает всю братию и тебя ли одного не может пропитать и одеть? Сначала мы слышали о тебе, что ты подвижник и терпеливо переносишь телесные страдания; теперь же я не вижу в тебе ничего того, что слышал о тебе. Подвергшись ничтожным лишениям для своего же духовного образования, ты оказался малодушен и нетерпелив.
Антоний молчал. Осыпав его всевозможными укоризнами, игумен прогнал его.
Выйдя от игумена, Антоний, ежедневно проливая слёзы о своём окаянстве, стал удручать тело различными образами подвига – спал, сидя на стуле; прежде звона вставал к утрени и занимался псалмопением. Видя его способность ко всякой работе, братья, дав ему в руки лопату, заставляли копать землю. И он смиренно трудился до кровавого пота.
По прошествии длительного времени игумен призвал его к себе и сказал ему наедине:
– Отец! Бог да воздаст тебе мзду за душевную пользу, принесённую братству твоим пришествием к нам и жительством твоим по Боге. Братия мои никогда не получали такого назидания, какое получили твоим богоподражательным послушанием.
И, сказав это, выдал ему одежду, обувь и прочие потребности, наравне с прочею братиею. И с тех пор, когда замечал, что Антоний нуждается в чём-либо, сам тайно приносил нужное к нему в келью. Антоний, приходя к себе, неожиданно находил у себя вещь, в которой нуждался. Пожив богоугодно, он скончался о Господе и приял венец послушания (стр. 71–76).
«В юности моей случилась мне болезнь, от которой я был при смерти, – рассказывал авва Елисей. – Отец мой, прилагая особое старание о моём излечении, ежедневно приглашал врачей. Но они ничего не смогли сделать и сказали отцу, что я через три дня умру. Услышав это, отец был поражён. Обливаясь слезами, он поспешил в церковь святого евангелиста Марка и нашёл там, как сказывал, престарелого монаха. Увидев отца печальным, монах спросил: «Что с тобою, Прокопий? О чём скорбишь?» Отец ответил: «Тот, кто открыл тебе моё имя, откроет и причину моей печали». Старец сказал: «Пошли в дом твой». Увидев меня, старец сказал отцу: «Позови супругу». Мать моя была христолюбива и монахолюбива; отец же ненавидел монахов. И старец сказал ему: «Бог ищет от тебя исполнения трёх заповедей: если сохранишь – дарует жизнь сыну». «Свидетельствуюсь святым евангелистом Марком исполнить всё, что скажешь», – пообещал отец. Тогда старец сказал: «Вот уже пятнадцать лет, как ты прелюбодействуешь, скверня ложе жены твоей; за это Бог посёк преждевременной смертью пятерых детей твоих. Оставь это. Второе: юношу этого не сочетай браком, но предоставь возможность вступить в монашество. Третье: прекрати общение с арианами и феодосианами». Отец сказал: «Сохраню слова твои во все дни жизни моей». Старец помолился, и я выздоровел на третий день. После этого я прожил в доме отца ещё три года. По истечении их отец обручил меня с племянницею жены игемона. Когда же приготовлял всё необходимое к браку, лютый бес привязался к обручённой отроковице и начал мучить её. И её, и мои родители в продолжение семнадцати месяцев водили несчастную по церквам, подавали милостыню, даже водили к волхвам и чародеям, но нисколько не успели – девица пришла ещё в худшее состояние. С общего согласия и совета привели её к отцу Макарию. Туда пришёл и я с нею, и отец мой. Старец, взяв елей и сотворив молитву над ним, повелел матери девицы омыть её и потом помазать елеем от главы до ног. Когда она была помазана, бес начал взывать: горе, горе! И, выйдя из неё, напал на меня и в семь крат сильнее стал мучить. И мучил тридцать дней, пока не пришёл тот старец, который прежде исцелил меня от болезни. Увидев его, отец скрылся. А старец, взяв меня, привёл в свою келью. Проведя ночь в молитве и земных поклонах, он отогнал от меня беса, затем постриг в монахи и вручил авве Исайи, имевшему ещё одного ученика по имени Пётр.