И возжелает царь красоты твоей. Он господин твой, а потому поклонись ему.
И дочь Цора с даром, и богатейшие из народа умолять будут лицо твоё, просить будут милости твоей.
Вся слава дочери царской – внутри, золотыми клетками расшита одежда её.
В узорчатых одеждах подведут её к царю, за ней – девицы, подруги её, к тебе приводят их.
Приведут их с весельем и радостью, придут они во дворец царский.
Вместо отцов твоих будут сыновья твои. Сделаешь ты их вельможами по всей стране.
Памятным сделаю имя твоё во всех поколениях, поэтому славить будут тебя народы во веки веков”.
Сделав круг по Храму, Захарийа на последних словах подошёл к тому месту, откуда и начинал, к кадильному алтарю. Душистый дым благовоний, поднимающийся вверх из кадильной чаши, всего на миг пахнул на него. В глазах защипало, а когда священник, протерев глаза, восстановил от набежавших слёз зрение, то неожиданно для себя увидел справой стороны от жертвенника всё более и более возгорающееся сияние. Захарийа, прикрывшись от него ладонью, был поражён. А когда наконец этот свет стал затухать, то через него стал проступать облик человека. Это был молодой юноша. Его гладкое лицо ещё не знало бритвы, а волнистые волосы ниспадали до плеч. Белая туника покрывала его тело, а поверх был наброшен паллий небесно-голубого цвета. В руках у него покоилась веточка белой лилии. Сияние сошло, но не угасло, озаряя позади юноши его голову. И будто бы окаймляя это сияние сверху, справа и слева от него, словно сотканные из белёсого света, проступали очертания больших крыл. В широко раскрытых глазах когена читался неподдельный страх. При этом он испуганно сделал несколько неловких шагов назад.
- Не бойся Захарийа явления моего. Ибо я принёс тебе благую весть, - голос ангела был тихим, спокойным, с приятной бархатистостью. - Было время, когда в Храме располагался Ковчег Завета и тихий голос звучал с него для избранных. Но теперь он сокрыт до времени. А я обличён возвестить тебе послание. В скорости, настанет день для отпущения грехов мира сего. И бутоны этой лилии, раскрывшись, всему миру явят чистоту и непорочность. Молитвы веры, хранящиеся на Небесах, не забываются со временем. Ответ на те, что были вознесены в молодости, может прийти и в преклонных годах. Но все они были восприняты и воспомянуты. Внемли же речению моему. Старица Элишева, жена твоя, родит тебе сына единственного. Не по закону природы, ибо давно уже минуло для неё время сие, а по воле Элохим. И ты наречёшь имя ему Йоханан. И будет он тебе в радость, веселием наполняя сердце твоё. И многие о рождении его возрадуются. Оттого что как родители его были праведны, так и он будет велик в глазах Элохим. Как Шимшон был назиром от чрева матери своей, так и сей будет всецело предан служению Саваофа. Он научится жить жизнью самоотречения и умерщвления плоти своей, дабы быть мёртвым для чувственных наслаждений, оберегая разум свой от всего, что ослепляет и возбуждает. И не будет пить вина из ягод кистей виноградных и шейхара - дурманящих разум напитков. Ведь вино - глумливо, а шейхара - буйна, и всякий, увлекающийся ими, неразумен. От чрева матери своей он будет преисполнен Руах ха-Кодеш. Во исполнение написанного:
“Прежде, чем Я создал тебя во чреве, Я знал тебя. И прежде, чем ты вышел из утробы, Я посвятил тебя. Пророком народов Я поставил тебя”.
И многих из сынов Исраэйля обратит он к Йегове, Элохим их. И будет продвигаться пред Йеговой в духе и силе Элийи. Станет пустынным воздержанником и обличителем. Дабы обратить сердца беспечных отцов к духовной заботе о детях своих. И возвратить непокорных в мышлении к образу мыслей праведников. Чтобы приготовить Йегове народ снаряжённый. Пробудив в нём сознание собственной греховности и желание праведности. Да сбудется речённое через пророка:
“Вот Я посылаю к вам Эйлийу-пророка перед наступлением дня Йеговы, великого и страшного.
И возвратит он сердце отцов к сыновьям, и сердце сыновей к отцам их, дабы не пришёл Я и не поразил землю истреблением”.
Он станет проповедовать непокорному и развращённому поколению о необходимости покаяния и исправления путей своих. Будет смело и ревностно осуждать грех, свидетельствуя о нём даже перед сильными мира сего.
Захарийа, отошедший от первоначального страха, пребывал в благоговейном трепете. Но всё-таки нашёл в себе силы вопросить ангела, с горечью и неуверенностью в голосе.
- В сомнении пребывает сердце моё. И удручён я без меры, невозможностью исполнения обетования сего. Ибо я уже стар и жена моя уже давно продвинулась во днях своих. Почём я узнаю, что сбудется речённое тобою? Будет ли знамение мне, которое подтвердит слова пророчества сего?