- Бред! - громко и поспешно выкрикнула я и неуверенно погладила свой плоский живот, чувствуя всей душой, что это является абсолютной правдой.
Женщина замерла, оборвала свой бурный монолог на полуслове и энергично всплеснула руками. От этого жеста ее внушительных размеров грудь мягко колыхнулась под кремово-желтым платьем, а белоснежные кудряшки густой волной взметнулись за ее спиной, упруго подпрыгнули по узким, слегка сутулым плечам.
- Бред? - переспросила она меня и осуждающе покачала головой. - Мимоза Арджановна, всегда говорит только правду! За свою жизнь я конечно привыкла к подобным выкрикам. Не все, и не вдруг верят моим предсказаниям, но потом присылают своих знакомых и родсвенников, а те в свою очередь своих знакомых, и всех тех, кому нужно узнать будущее. Но ты - это случай отдельный. Ты следующая владелица кофейни и предсказательница. Как же ты собираешься людям объявлять судьбу, если сама в нее не веришь?
Она гневно посмотрела на меня сливово-черными глазами и даже топнула ногой. Несколько секунд женщина сверлила меня взглядом. Жгучий и пронзительный он постепенно смягчался, в нем гасли опасные искорки.
- Прости, кажется я погорячилась, характер такой взрывной. Вот всю свою жизнь с ним борюсь, а он всегда побеждает..., - виновато пробормотала Мимоза. - Не с того мы с тобой деточка начинаем, пойдем в кофейню, я и свежие кексы с изюмом уже испекла, и кофе в старой мельнице помолола.
Женщина схватила меня за запястье горячей, сухой рукой и решительно увлекла за собой. Я беспомощно оглянулась по сторонам. Набережная была безлюдной в этот ранний час, лишь чайки пронзительно и резко смеялись нам в спины.
Идти пришлось достаточно далеко. Я чувствовала странную покорность крепко сжимающей мое запястье руке. Мы шли вдоль нарядных, сверкающих огромными витринами магазинов. Раскидистые пальмы переговаривались с пестрыми цветами на клумбах, чугунные фонари смотрели в серебристое, покрытое рябью море. Когда пересекли широкую площадь, то нырнули в узкий переулок и оказались в старой части города. Здесь были довольно широкие и прямые улицы, старинные здания и особая ленивая атмосфера раннего, беспечного утра.
Кофейню было видно издалека, она располагалась на первом этаже белого дома с лепниной и маленькими, словно игрушечными балкончиками. Пронзительно желтые буквы, подсвеченные неоном, который был явно лишним при свете солнца, гласили - " МИМОЗА".
- Батюшки, забыла выключить подсветку! Буква "О" опять будет моргать вечером, - всплеснула руками хозяйка заведения, на миг выпуская мое запястье. - Но ничего вывеску все равно менять будем. Теперь то, с твоим приездом кофейня называется " АЗАЛИЯ". Вот сегодня этим и займемся, а чего ждать? Мне к сыну надо ехать, меня внуки заждались. Я ведь, как на каторжной службе отпахала. Кофейня она же, как якорь, как цепь на ноге пленника! - Женщина прикусила нижнюю губу и метнула на меня стремительнй взгляд, наверное поняв, что проболталась.
Я ловко спрятала руку за спину, когда она собиралась опять уцепиться за мое запястье. Отступила на пару шагов и отрицательно помотала головой.
- Нет, не хочу я вашу кофейню! Пусть так и остается " МИМОЗА". Найдите другую глупышку. У меня несколько другие планы!
С этими словами я развернулась и быстро пошла обратно ускоряя свои шаги. Но уйти далеко у меня не получилось. На совершенно безлюдной улице, где казалось кроме разномастных кошек гревшихся на солннышке и с ленивым любопытством взирающих на нас, не было больше никого, вдруг хрипло крякнул велосипедный звонок и яркой вспышкой блеснул никель изогнутого руля.
Я почувствовала сильный толчок и рухнула на гладкий, черный асфальт дороги. В последний момент я успела закрыть руками живот и постараться смягчить свое падение. Затем свет померк в моих глазах и кажется я потеряла сознание скорее от страха за своего ребенка, чем от самого приземления.
Глава десятая.
Глаза открывать не хотелось. Но изумительный, просто волшебный аромат кофе лез в нос, щекотал губы. Я невольно облизала их, словно надеялась ощутить горьковатый вкус божественного напитка.
- Она, очнулась! - прозвучал где-то возле уха ломающийся, молодой басок.
В незнакомом голосе было столько радостного облегчения и искренней, шальной радости, что мне тут же захотелось увидеть владельца этого юношеского, жизнерадостного баса.