Я перечитывала записку в третий или в четвертый раз, стараясь отыскать в ней тайный смыл, но его там не было. Казалось бы, что может быть романтичней, чем записка оставленная мужем и приглашение в ресторан. Но чертова сережка найденная под кроватью, плюс вчерашний разговор записанный на диктофон, а так же звуки похожие на поцелуи, совсем на романтический лад не настраивали. Мне как будто дали не просто оплеуху, а ударили кувалдой по голове. Вспомнив о голове я поморщилась и нащупала на затылке весьма ощутимую шишку. Кажется в таких случаях полезен холод.
Холод я решила принимать массированно, чего там мелочиться! Ледяной душ и правда помог. Мысли прояснились, голова перестала болеть, а слезливую сонливость как рукой сняло. Меня переполняла жажда деятельности и я решила наведаться в соседний дом, в гости к Милочке. Отдам ей сережку и потребую объяснений. Зачем придумывать себе всякие обходные пути? Сегодня буду действовать напрямую, как бульдозер на зимней дороге.
Незнание того, что меня ждало от разговора с Милой, вызывало самые противоречивые ощущения. Хотелось посмотреть ей в глаза, и в то же время я этого очень боялась. Ведь нас Милой связывали долгие годы дружбы, мы же с ней почти родные сестры... были... Я замерла от этой мысли. " Были, были, были."- застучало в висках.
Я быстро выбежала из дома, решительная воинственность ворочалась и бурлила в крови. Мне хотелось услышать правду из уст бывшей подруги. Теперь доказательств у меня было предостаточно. Никто не посмеет сказать, что я зажравшаяся от безделья жена успешного мужа, которая выдумывает себе обстоятельства и причины что-бы пощекотать нервы.
Глава пятая.
Я быстро шла по дорожке в сторону соседского дома через весь сад. В самом его конце, там где дикие заросли малины, до которых все не доходили руки и мысли, скрывали кусок старого забора, имелся тайный проход. Его мы с Милой использовали с давних времен. С тех самых пор, когда две пятилетние малышки впервые назвали себя верными подругами.
Пытаясь переспорить солнце, тускло светились праздничные гирлянды развешанные на деревьях и высоких елках, которые садил еще мой прадед. Их просто забыли отключить. Нанятые официанты очевидно тоже вчера решили не особо заморачиваться и почти ничего не убрали.
Наглый черный кот потерявший одно ухо в борьбе с соперниками за продолжение кошачьего рода, увлеченно доедал остатки мяса из широкого блюда, забытого на столе. Его разномастные родственники оказались не такими смелыми и дерзкими, они спешно прервали свой обильный завтрак, и разбежались в разные стороны при моем приближении.
Я только махнула на них рукой. Кушайте, мол, не стесняйтесь. Угощаю! Повернулась в сторону дома, проверяя закрыла ли двери, не хотелось бы выгонять потом незванных, усатых гостей.
Дом начинал строить еще мой прадед, он имел генеральский чин. Вернувшись с войны победителем, обласканный властью, занял высокий пост в нашем городе и решил строить свое личное королевство. Крестьянский сын, выросший в ветхой избенке, прадед именно так представлял себе роскошь. Высокие потолки, огромные окна, просторные комнаты в которые поместилось множество трофейных вещей. Он не успел достроить дом, старые раны дали о себе знать и королевство перешло в руки моего деда.
Анатолий Петрович был человеком властным, суровым и требовательным, но с очень развитым чувством прекрасного. Архитектор по профессии он принял недостроенное королевство и развернулся с размахом, не жалелея времени и средств. По восхищенным отзывам всех, кто впервые видел наш дом, было понятно, что он был главным детищем и единственным шедевром, который создал в своей жизни главный архитектор города Белов Анатолий Петрович.
Поклонник стиля модерн, он превратил свое детище в довольно сложное строение с арочными проемами дверей и окон. Вызывающе ассиметричный, облицованный серым гранитом и белоснежным мрамором, с черными коваными элементами, которые струились, переплетались, змеились застывшими навек цветами и листьями, дом и сейчас выглядел роскошным и на удивление современным.
На его фоне соседское строение казалось слишком простым и мрачным. В детстве я всегда почему-то боялась его. Возможно это было из-за того, что бабушка Милочки, была женщиной не простой. Она занималась знахарством и гаданием. Высокая и сухая, словно жердь Зоя Владимировна смотрела на меня холодными рыбьими глазами, и мне казалось, что мое сердце перестает биться. Особенно я опасалась приходить в дом к подружке, когда Зоя Владимировна " общалась с духами". Именно так она называла свои сеансы гадания и лечения людей. А посетителей у нее всегда было много, в основном это были женщины с потухшими глазами, с горькими усмешками на молодых и не очень молодых лицах.