Ю - Юга
Переполненный скорый поезд, непрерывная какофония человеческих голосов и стука колес, раздуваемые ветром занавески вагонных окон, облепленные пассажирами крохотные плацкартные столики, на которых разложены прихваченные на дорожку домашние харчи. Ловко снующая проводница с разлитым в стаканы кипятком, предлагающая чайные пакетики и кусковой рафинад в фирменной бумажной обертке. Официантка из вагона-ресторана с передвижной тележкой, доверху забитой горячей едой на любой вкус и кошелек...
На редких остановках разогретые вагоны облепляющие окна продавцы вареной картошки с укропом или шастающие туда-сюда шумные цыганки, расхваливающие губную помаду, жевательную резинку и сувениры. Иногда в разгоряченное брюхо вагонов незаметно проскальзывали подозрительные типы, из-под полы предлагающие взрослым купить напечатанные на фотобумаге церковные календари, портреты Высоцкого, и особенно конфиденциально, строго мужчинам, демонстрирующие снимки девушек из контрабандных журналов...
Примерно так выглядела в летние месяцы дорога к морю для миллионов советских людей и на протяжении десятилетий ничто не могло её изменить. Не смотря на огромное количество ведомственных домов отдыха и профсоюзных санаториев и прочих курортных здравниц, большинство граждан предпочитало ехать на юг и отдыхать «дикарями», то есть самостоятельно.
Этот выбор заключался вовсе не в том, что путевку было трудно достать или возможно получить исключительно по блату и благорасположению начальства. Просто советский человек весьма ценил приватность и возможность распоряжаться временем своего летнего отдыха, как ему заблагорассудится. В санатории был жестко регламентированный режим и распорядок дня, процедуры, посещения по предъявлению документов и строго до одиннадцати вечера. Одним словом, рутина, скукотища, «пионерлагерь» для взрослых и никакого «переменного тока»! А так хотелось незабываемых впечатлений, «острых ощущений», романтических встреч и признаний в экзотических декорациях курортных городков, которые можно вспоминать и спустя годы. Совсем как в популярной курортной песне 1977 года:
Мы с вами, может быть,
Не повстречаемся.
Живём мы с вами в разных Городах.
Но, всё равно,
Давайте не печалиться,
А вспоминать хотя бы иногда.
Южный берег, бархатный сезон,
Что поделать это был не сон.
Долгий вечер, море, тишина,
Наша встреча, двое и волна.
Этот вечер был всего один,
Утром поезд чей-то уходил,
А чуть позже чей-то самолёт,
Остальное это целый год.
Мы с вами, может быть,
Не повстречаемся.
Мы разошлись, как в море корабли.
Но, всё равно, они должны причаливать
Когда-нибудь у солнечной земли...
Те, чья юность, а не только детство, успела соприкоснуться с безмятежной беспечностью советских «югов», навсегда запомнят непередаваемую атмосферу непрекращавшегося праздника жизни и будет с нежностью вспоминать пеструю толчею в летних кафешках, очереди у чебуречных, аппаратов с газированной водой и бочек с квасом, забитые до отказа пляжи, укрытые незамысловатыми покрывалами и полотенцами, толстых дядь и тетей в нелепых панамках, детей, строящих у полосы прибоя песочные замки, мамочек с шаловливыми чадами, оккупировавших аттракционы в парках культуры, азартно «режущихся» в шахматы и домино пенсионеров, летние кинотеатры под открытым небом, сутки напролет крутящие «Фантомаса», танцевальные площадки, с непременно играющими и поющими вокально-инструментальными ансамблями, прогуливающиеся под луной парочки влюбленных...
Одного только не было в те достопамятные время -массового хищничества и плохо скрываемой всеобщей алчности. Потому что даже отбрасывая путы повседневного контроля и до самозабвения растворяясь в курортном мирке, люди все равно предпочитали оставаться сами собой.
Только спустя десятилетия понимаешь, насколько первозданно-чистым и наивным был тот мир по сравнению с нашим, даже несмотря на всю его видимую грязь, и по-детски выпячиваемую наглость. Оттого-то советские юга невольно напоминают теперь Землю до Всемирного потопа...
Но тогда, возвращаясь со своего законного отпуска загорелыми и помолодевшими, люди ехали домой с легким сердцем. Кроме пары бутылок самодельного вина да корзинки фруктов, они везли на память о «теплых морях» нехитрые сувениры, фотографии, да собственноручно собранные ракушки, которым было суждено провести в забвении на антресолях многие годы...
Я и снова я
С детского сада и со школьной скамьи каждый советский ребенок знал, что «я - последняя буква в алфавите», и свою ценность она приобретает только в коллективе остальных букв. Потому что частное всего лишь отражение всеобщего, как миллионы капель вместе составляют одно великое море. Таков закон природы, в этом нерушимое правило и правда жизни.
Во времена перестройки такой разный, состоящий из множества народностей и племен, но единый в своей исторической судьбе советский народ, попытались разделить и дистиллировать. Чтобы вместо настоящей жизни мы довольствовались её искусственной имитацией. Чтобы соль наших душ выпарилась и потеряла свою просаливающую силу.
Чтобы место любви занял порок, чтобы дружбу заменил расчет, чтобы уважение сменилось угодничеством, чтобы смысл жизни измерялся исключительно в дензнаках, чтобы человеческое достоинство было бы и вовсе забыто, чтобы любовь к Родине считалась признаком неразвитого ума, чтобы дружба и уважение между людьми разных народов считались слабостью и подлостью, чтобы мы стыдились своей великой истории и считали жизнь предшествующих нам поколений пустой и никчемной. Чтобы зло почиталось нами за добро, а добро безоговорочно считалось злом.
Чтобы так не случилось окончательно и навсегда, «я», как часть общенародного «мы», решил составить собственную, а значит, и общую «Азбуку жизни», для всех «не рожденных в СССР» и знающих о той жизни исключительно «из басен», придуманных и растиражированных «заинтересованными лицами».
Сегодня забавно слушать, как люди 1982 или 85 года рождения с видом знатоков делятся своими воспоминаниями о жизни в СССР. Их слушают, им охотно верят. И ты чувствуешь от этих рассказов легкую оторопь, как от дурной фантастической книжки. Потому что в эти годы ты уже отучился в школе, успел начать трудовую биографию и пошел в армию.
Ты отлично помнишь и понимаешь, что жизнь была не просто несколько, а совершенно другой, а рассказывающий о том, как «все было на самом деле», человек или «незнамши или соврамши». Так и хочется этим рассказчикам ответить словами песни:
Когда в далекие года
Кружил нас молодости ветер,
Вас просто не было тогда,
Вас просто не было на свете.
Буква за буквой я постарался разобрать из каких ингредиентов складывалась жизнь простых советских людей от мала до велика. Честно и по возможности объективно, я вспоминал, чем была наполнена жизнь моих родственников, друзей, однокашников, соседей и коллег, какие чувства будоражили души, чему радовались и о чем горевали, что загадывали на будущее. Говоря языком реалистической литературы, стремился изобразить «типические характеры в типических обстоятельствах», чтобы реальность тех лет советской жизни стала по ощущениям максималь-
но достоверной и наглядной. Обладала, выражаясь современным языком, социальным SD-эффектом.