– Что?! Ты влюбилась в Синичкина?! – не сдержала я своих эмоций. А, что вы хотели? Мне сложно было представить столько контрастную парочку как высокая, воинственная амазонка и этот сентиментальный дрыщ, при всём моём уважении к Косте. Хотя…
Эта парочка навела меня на образ Петры и Эмильена из «Такси». Вспомнив один из своих любимых фильмов, вновь захотелось пересмотреть все его части.
– Позови его, – произнесла я строже, чем сама ожидала.
– Зачем? – напряглась подруга.
– Как, зачем? Поговорить с ним хочу. Всё-таки должна я понять, какие чувства он питает к моей лучшей подруге, прежде чем отдавать ему твою конечность.
– Ты только с ним помягче, – улыбнулась мне Аглая.
– Это как пойдёт, – хмыкнула я себе под нос.
И, позже у нас с Синичкиным состоялся нешуточный разговор, в конце которого мне даже стало немного жаль парня, поскольку, он даже не мог оценить всего масштаба привалившего на него счастья. Классический случай подкаблучника. Аглая, уже построив планы на первую пятилетку, не забыла внести в список важных дел физическую подготовку своего супруга, решив стать его личным тренером. Мне же оставалось, только пожелать им счастья.
– Ну, что же, как говориться, совет да любовь. Благословляю вас дети мои! – произнесла я с ироническим драматизмом. – Не забудьте на свадьбу пригласить.
– Спасибо! – обняла меня довольная Аглая. И, довольная парочка в обнимочку покинула зал. Не нужно быть Нострадамусом, чтобы понять причину их спешного ухода. В эту ночь ещё одна комната дворца наполнится звуками любви. Не скрою, даже позавидовала своим подругам слегка.
– Что внучка загрустила? – подошёл ко мне Леонидыч.
– Одну подругу обрела, а другую потеряла, – вздохнула я, отпив вино из бокала.
– Это называется жизнь. Или ты не рада за Аглаю?
– Да, рада, конечно. Синичкин – парень хороший. Никогда её не обидит не словом, не делом.
– Чего не скажешь о твоих мужьях? – усмехнулся он в усы.
– Ты же знаешь, что они мне ещё не мужья, – огрызнулась я. А, эта фантастическая четвёрка олухов царя морского, словно почувствовав, что именно о них мы ведём беседу, тут же дружненько обернулись в нашу сторону.
– Ну, ты только взгляни на этих красавцев. Неужели нигде не ёкает?
– В том то и дело, что ёкает. А, толку то, – фыркнула я, облокотившись на перила террасы.
– Дай им ещё один шанс внучка. Поговори с ними по душам. Поделись своими желаниями, своими надеждами. Они уже достаточно наказали себя.
– Я попробую. Но, даже если мы снова сойдёмся, тех чувств, что я к ним испытывала, мне уже никто не вернёт. Простить, прощу, но забыть все их косяки не смогу. Уж больно, память у меня хорошая.
– А, ты и не забывай. Просто принимай их как людей, способных делать ошибки и их исправлять. Твоя проблема в том, что ты идеализируешь людей, а потом сама же в них разочаровываешься.
– Я сказала, что попробую. Мне саму не прельщает мысль делить постель с семью фаворитами.
– Ну, ты, конечно, загнула, когда заявила им это, – рассмеялся док. – Парни не знали куда себя девать. Пришлось всех четырёх успокоительным отпаивать. Так, что не сильно на них нападай, если после той дозы, на которую я их подсадил, они будут в зюзю после пары бокалов вина.
– Док, что же ты их не предупредил о последствиях?! – вскрикнула я, оторвавшись от перил.
– Ну, что ты так переполошилась, – поспешил успокоить меня дед. – Я уже предупредил Касла, чтобы он проследил за нашими принцами.
Час спустя
– О боже, Говард, какой же ты тяжёлый, – в очередной раз поправила я его руку, сползающую с моего плеча.
– Прости меня! Прости нас всех, – заливался слезами пьяный в хлам муженёк, который вынырнув из ниши с раскидистым фикусом, напугал меня до чёртиков, стоило поравняться с ним по пути в свою квартирку. Стражники, что караулили мой покой, стоя столбами у дверей, увидав нас, сначала растерялись, но тут-же кинулись мне на помощь.
– Заносите его в гостиную, – скомандовала, кряхтя под тяжестью Стейтена. – Давайте на диван. Вот так. Хорошо! – успела я подложить подушку под вспотевший затылок Говарда.
– Сообщить главе охраны? – спросил меня один из парней.
– Нет, не нужно. Это дело семейное. Можете быть свободны, – спровадила их. Развернув тонкий, шерстяной плед, накрыла им заснувшего пьяньчушку.
– Какой же ты милый… когда спишь носом к стенке, – не удержалась, и пригладила белые вихри на его голове.
– Не уходи. Не бросай меня больше никогда, – схватил он меня за руку, да так, сильно, что я чуть не взвизгнула от боли.
– Говард, ослабь хватку. Ты делаешь мне больно.
– Прости. Тут же отпустил он мою руку, приподнявшись. Я не знаю, как перестать причинять тебе боль. Что ты хочешь? Скажи. Я всё исполню. Только скажи, – взмолился Стейтен, усаживая меня на свои колени. Я смотрела на него, и удивлялась тому, как эта гора мышц могла скрывать от всех столь чувственную натуру. В моём не совсем трезвом теле проснулась сущность покровительницы слабых и убогих. Тут же захотелось пригреть этого здоровяка на своей груди, что я и сделала, прижав к себе его буйную голову.