Переодевшись в хебешное платье-халат длины миди, цвета беж в белый горошек, и обернув ступни в удобные босоножки на танкетке в цвет платья, прикрывшись от палящего солнца в тени широкополой соломенной шляпы, я отправилась на капитанский мостик, где и была встречена обезоруживающей белоснежной улыбкой. Я озвучила капитану своё требование наконец-то сойти на берег и уже принять бразды правления доверенной мне виллой. Паоло, разумеется, тут же не поскупился на красноречие, выражая свою не человеческую скорбь от скорой разлуки со мной. Но, слово клиента – закон! Паоло, явно выходя за рамки своих полномочий, решил не упускать возможности побыть со мной наедине. Спровадив своего помощника, позволил мне встать за штурвал, при этом, как бы, невзначай, приобняв меня за талию. Узнав тяжёлую поступь Стейтена, я довольно улыбнулась, и ничего не говоря, переложила руку Паоло со своей талии на баранку штурвала как раз в тот момент, как в окошке кабины появилось недовольное лицо Говарда.
– Я вам не помешал? – спросил он таким, ТАКИМ тоном, которым камень можно резать.
– Помешал! – ответила я, хмуря брови. И, тут же, обернувшись к капитану, подмигнула ему играючи. – Наш капитан согласился дать мне пару советов по пилотированию яхты, а ты меня отвлекаешь. Если тоже желаешь подучиться, то стой молча и не мешай.
– Понял, – растянулся Стейтен в хитрой ухмылке, располагаясь в кресле штурмана. Паоло нервно сглотнув, принялся тыкать пальцем по приборной панели, объясняя мне что «Это» и для чего. Вскоре наша яхта встала на причал у большого пирса, усеянного разнокалиберными яхтами. На выходе с причала нас дожидался белый лимузин, как бы пафосно это не звучало. Но, расположившись в прохладном меблированном салоне, я ощутила всю прелесть его комфорта. Проехав по зелёным улочкам Марбельи со скромной, на мой взгляд малоэтажной застройкой, честно говоря, не поняла, почему этот квартал назвали «Золотой милей». Разве, что за цены на недвижимость, как на Рублёвке. Но, когда наш белый крокодил, свернув с основной трассы в сторону морской синевы, что изредка проглядывала сквозь здания и растительность, сделав ещё пару поворотов, остановился перед высокими воротами, которые тут же гостеприимно распахнулись перед нами, я, не удержав свою челюсть, выгружалась из салона с открытой варежкой, находясь под впечатлением от неземной красоты белоснежной, широченной, трёхэтажной виллы.
Во дворе нас уже встречали довольные жизнью Люська, Аглая и большая часть нашей охраны, которая была отправлена на разведку сразу по прибытии.
– А, это кто? – кивнула я в сторону неизвестного байкера, припарковавшего своё мотосредство в тени раскидистой пальмы. Услыхав мой вопрос, мужчина снял шлем, под которым оказался лысый брутал так похожий на Джейсона Стейтема.
– Спокойно! Это Филипп – мой телохранитель, – опередил Говард моих девчонок.
– У тебя есть телохранитель? – не скрывала я своего удивления.
– А, чему ты удивляешься? – усмехнулся Говард. – Я – знаменитость. К тому, же с претензией на трон.
– Почему же я его раньше не видела?
– Фил не хотел афишировать своё присутствие.
– И, что же заставило его изменить своё решение?
– То, как ты поступила с Альнурой. Он в восторге от тебя и твоей решительности настолько, что сам принял решение стать и твоим телохранителем тоже. И, честно говоря, он не в восторге от твоей охраны. Без обид, девчонки.
– Да уж, какие тут обиды! – фыркнула на него Люська. Я же кивнула Филу, в знак согласия. На, что тот вновь водрузив на голову шлем, прыгнул на свой байк и был таков.
– И, как же он собирается за мной приглядывать, покидая территорию виллы? – усмехнулась я в след, поднявшего пыль, мотоцикла.
– Это все лишь манёвр для отвода глаз, – поспешил утешить меня Говард. – Уверен, не пройдёт и пяти минут, как он, спрятав свой байк в ближайших кустах, перемахнёт через забор, чтобы притаиться где-нибудь в удобном для слежения месте.
– Боже мой! Только не говори, что за мной будет вестись тотальная слежка человеком, свихнувшимся на своей работе. Зная об этом, я же теперь даже заснуть спокойно не смогу. Не говоря уже об…излишествах всяких, – обошла я тему секса.
– Не переживай. В спальнях и ванных комнатах он запись не ведёт, – рассмеялся Стейтен, направляясь к центральному входу, где уже выстроилась в два ряда малочисленная прислуга, в составе восьми человек.
– Погоди! Так, он ещё и всё записывает!? – не унималась я.
– Да расслабься. Я скажу ему, чтобы не докучал тебе. Идёт?
– Вельми понеже! – отозвалась я.
– Что-что?
– Весьма благодарна, говорю! Что тут не понятного?! – пожала я плечами, обойдя его.