Наконец мы спустили лодку на воду и помчались вниз по течению. Подкаменная Тунгуска - очень красивая река, хотя и несколько однообразная. Несмотря на пороги, по ней ходит много всяких плавсредств, поэтому ничего живого, кроме кедровок, на берегах не увидишь. Зато рыбы полно, все больше деликатесы из сиговых: омуль, валек, муксун, нельма и так далее. На следующий день начался Центрально-Сибирский заповедник. Поднявшись на полкилометра в маленький приток, мы пару дней отдыхали среди цветущих полян и мрачных ельников, а потом двинулись дальше и вышли в Енисей. Река неторопливо шествовала к морю среди лесистых холмов. Нам то и дело приходилось обгонять баржи или уворачиваться от "Ракет", а в остальном ничего интересного не происходило.
Небольшой участок Среднего Енисея населен кетами - последним уцелевшим народом енисейской языковой группы. Когда-то эти племена - котты, юги, ассаны и прочие - населяли многие районы Южной Сибири, но от них остались только географические названия - такие, как, например, "Тайшет". Их язык вызывает большие споры у лингвистов; по последней из слышанных мною версий, он тибето-бирманского происхождения. К сожалению, даже в Ырваре, наиболее колоритной из виденных нами кетских деревень, они (кеты, а не лингвисты) в большинстве говорят только по-русски и пьянствуют вчерную.
За Туруханском началась северная тайга, более разреженная. Как раз в это время комар стал сменяться мошкой, и нам случилось увидеть редкое явление природы - "гнусовый смерч". Роящаяся мошка движется над лесом гудящим черным столбом, на пути которого лучше не оказываться - заедят насмерть в пять минут. Если рой учует человека, он бросается в погоню, словно жуткий кровожадный призрак - хорошо, что мы в этот момент были рядом с лодкой, а мотор сразу завелся.
Из Игарки мы прокатились по системе озер в поселок Верхний у подножия одного из отрогов Путораны, после чего вручили лодку и мотор "клиенту". Свою старую "казанку" мужик отдал нам, а мы погрузили ее на "Ракету" и вернулись вверх по течению до Лесосибирска. Оттуда на оставшемся моторе поднялись по небольшой речке до узкого канала под названием Александровский шлюз, который связывает бассейны Енисея и Оби. Им не пользуются со времени постройки Транссиба, так что он совсем зарос. Несколько раз нам, к радости гнуса, приходилось идти волоком.
Наконец мы вышли на чистую воду, спустились по Чулыму до села Михайловка, продали лодку и мотор, на "Заре" доплыли до Белого Яра, а оттуда рукой подать до Томска.
На Чулыме сохранились последние деревни чулымцев и южных селькупов еще двух исчезающих народов. Ущерб, нанесенный культурному богатству Сибири русской колонизацией, просто катастрофический, особенно в более благоприятной для жизни южной части. По моим подсчетам, за последние полтора столетия из 62 сибирских языков 27 исчезли полностью, а 23 неизбежно исчезнут в ближайшие годы.
Прежде, чем разъехаться по домам, подвели итоги. Миша едва окупил затраты на транспорт и бензин, а моей доли как раз хватило на покрытие дорожных расходов.
Но для нас обоих такой "бизнес" был не средством заработать, а просто способом путешествовать.
Наш следующий "перегон" состоялся в августе. На этот раз маршрут был куда интереснее. Мише обломился большой двухмоторный глиссер, и решено было доставить его в Магадан. Бригадир артели золотоискателей готов был отвалить за чудо японской техники действительно солидную сумму. Я вылетел в Совгавань и долго в немом восторге ходил вокруг роскошной черной "торпеды" с мощными моторами, сложными навигационными приборами и изящным силуэтом. Чтобы сэкономить время и бензин, мы доставили ее попутной баржей на северный Сахалин, а оттуда своим ходом вернулись к материку, сразу же выйдя в Охотское море.
Катер оказался необыкновенно скоростным, устойчивым к качке и легким в управлении. Сменяя друг друга у штурвала, мы стремительно мчались по глади моря, стараясь по возможности не терять из виду берег, вспугивая любопытных тюленей и огромные стаи птиц. Без особых приключений мы добрались до замечательно красивых Шантарских островов, погуляли по ним и за несколько часов дошли до Аянского побережья.
Были времена, когда единственной дорогой из Петербурга на Тихий океан был зимник, связывавший Якутск с Охотском. Отсюда расходились корабли на Камчатку, Аляску и Чукотку. Но потом главными портами стали Владивосток, Совгавань и Магадан, а все побережье близ Охотска и Аяна пришло в запустение.
Вдоль этого чудесного "Лукоморья" мы шли почти неделю. Поросшие аянской елью и лиственницей холмы вокруг бухт и пляжей сменялись высокими скалами в тех местах, где отроги хребта Джугджур спускались к самому морю. В устьях нерестовых рек нас встречали пришедшие за кетой медведи и лисы. Заходя дальше в тайгу, мы видели соболей и крадущихся сквозь бурелом кабарог, а выше, у края леса - диких северных оленей. Нам удивительно повезло с погодой: ни разу не было густых туманов, из-за которых в этих краях погибло столько кораблей. Избежали мы и другой опасности - зыбучих илов, которые тянутся на многие километры по дну мелких бухт. В отлив илистые отмели обнажаются, и лодка может оказаться очень далеко от моря. Ведь прилив достигает здесь семи метров (а на Шантарах - десяти).
Плавание проходило настолько гладко, что мы решили позволить себе небольшую авантюру и сгонять на расположенный в двухстах пятидесяти километрах от берега остров Ионы. Найти затерянный в открытом море клочок суши довольно трудно, но нам очень хотелось проверить навигационное оборудование, да и погода была отличная. Удачно загрузив катер канистрами с бензином в небольшой деревушке, мы вышли на рассвете в залитое солнцем море и взяли курс на юго-восток.
Когда мы прошли примерно две трети пути, барометр начал падать, а небо затянули облака. Но до острова теперь было ближе, чем до материка, и мы прикинули, что должны увидеть его прежде, чем погода испортится по-настоящему. Так и получилось. К тому времени, как видимость начала ухудшаться всерьез, остров уже был отчетливо виден на горизонте. Пошел проливной дождь, здорово заштормило, поднялся ветер и стало очень холодно. Скорость сразу упала, и к острову мы подошли, когда высаживаться было уже поздно. Иона напоминает полуразрушенную крепостную башню: со всех сторон отвесные скалы до трехсот метров высотой, только в одном месте есть маленькая выемка, пригодная для подхода на шлюпке. Но сейчас там бесновался прибой, а мы не могли рисковать катером, поскольку должны были сохранить его в "товарном виде".