Генка булькнул в кружку пива, из которой прихлебывал, но, заметив взгляд Иры, который, наверно, дыру бы в нем прожег, если бы была такая возможность, оставил название мыса без комментариев.
– …а сам поехал, – продолжил Макарыч. – И так случилось, что, по всем приметам, путь его должен был быть гладок – погода стояла хоть и зимняя, да ясная, и не должно было быть никаких неприятностей.
Однако погода Кольская коварна – на полпути застал саама буран. Закружил, завертел, как водоворот щепку, думал уж саам, смерть ему будет в том буране. Ан, нет – добрался до каких-то скал, забился в ущелье, и решил, что переждет буран в этом месте. Снегу снаружи навалило столько, что и вход в ущелье закрыло – для тех краев такое не в диковинку. За скалами ветер воет, словно черти дьявола отпевают, а сааму ничего: собрал валежника сланцевого, костер разжег, греется да думает, как отсюда до Ловозера добираться, когда буря уляжется…
И тут слышит саам – снег хрустит за спиной. Обернулся он, глядит: стоит его невеста-беглянка. А он, надо сказать, хоть и другую уже взял, а о той все забыть не мог. Бросился он к ней, она стоит, как ушла – в шубе-парке, в унтах, сама бледная, как без крови, даже губы синие. Начал он ей говорить: мол, знал бы, что ты жива, в жизни бы другую не взял, принял бы тебя, как есть…
И тут она усмехнулась ему, и говорит: как есть? А сейчас возьмешь?
Он: да, говорит, возьму. Она его на снег толкнула, он упал, а она шубу свою расстегнула, сбросила, а под ней – только тело нагое.
– Эротика пошла, – заметил Феликс.
– …а на теле этом, – продолжил Макарыч, – дырки с кулак! Все внутренности видать! Закричал саам, да что уж в тундре кричать. А из дырок как полезли черви! И на саама напали, да как давай его живьем жрать! А невеста его только хохочет…
Ира побледнела, Игорь и Таня тоже примолкли. Даже Генка с Феликсом, отставив кружки, смотрели на Макарыча.
– А история эта откуда известна стала? – спросил Волосатый, подхватывая с тарелки мясные чипсы. – Кто рассказал? Саам, заживо сожранный, или девка с дырами по всему телу и внутренностями наружу? Они ж там, как я понял, вдвоем были?
Макарыч фыркнул, и отхлебнул еще пива:
– За что купил, за то и продаю. Я ж говорю: байка все это, не больше.
– Я такую же историю в Сирии слышала, – тихо сказала Женя. Феликс и Волосатый тут же уставились на нее:
– Ты была в Сирии?
– А что такого? – пожала плечами Женя. – Работала в госпитале в Хмеймиме, два года.
– Круто, – сказал Феликс. – Я просто там служил по контракту, и Волосатый, как я понял, тоже.
– Да, в ДШБ, – подтвердил Волосатый. – Даже в твоем госпитале побывал, когда меня пулей чиркнуло…
И Женя, Феликс и Волосатый выпали из беседы, образовав собственный «чат» – о своих сирийских приключениях. Остальные сидели молча, и Даша подумала, что, если Макс желал напугать участников, то Макарычу, кажется, это удалось. Но от участия никто так и не отказался.
– Может, переночуешь у меня? – спросила Даша Мишку, когда они вышли на улицу подышать свежим воздухом. Мишка закурил, Даша вышла просто за компанию.
– Чего так? – спросил Мишка.
– Если честно, мне от этих историй не по себе как-то, – призналась Даша. – Так как?
– А ее я куда дену? – спросил Мишка, кивнув в сторону Иры, стоявшей в компании Генки, Феликса, Волосатого и Жени. Оттуда то и дело доносились взрывы смеха.
– Ну, так заезжайте оба, – предложила Даша.
– И как я это объясню? – спросил Мишка. – Скажу, что тебе стало страшно?
– Ну, как знаешь, – вздохнула Даша. Миша выпустил дым, и спросил:
– А что Макс? Занят сегодня, что ли?
– Мы с ним… – Даша смутилась. – Он у меня еще на ночь не оставался. И я у него тоже.
Мишка присвистнул:
– Вы ж уже столько вместе…
– Ну… вот так, – пожала плечами Даша. – Может, я не такая современная. Но как-то… не знаю. Не чувствуя я, что готова к этому.
– Так чего же ты тогда в поход с нами напросилась? – удивился Мишка.
– Ну, во-первых, экспедиция мне интересна сама по себе, – ответила Даша. – Я еще в таких диких местах еще ни разу не бывала. А во-вторых… мне кажется, что это для нас с Максом шанс сблизиться.
– Сближаться удобнее в московской квартире, а не посреди тундры, – фыркнул Мишка.
– Пошляк ты, братец, – сказала Даша, и показала Мишке язык. Они помолчали.