— Он был расстроен. Я пыталась поднять ему настроение.
— Вам нравится мистер Фаулер?
— Это не ваше дело. Я не арестована, и мне не предъявляют обвинений. Так?
— Да, — сказал он терпеливо. — Мы просто пытаемся понять ситуацию. Я уверен, что вы цените это, учитывая обстоятельства. — Он остановился, когда другой полицейский наклонился к нему и пробормотал что-то неразборчивое. Китана посмотрел на меня.
— Я полагаю, вы присутствовали в зале суда, когда мистер Фаулер бежал. Вы контактировали с ним в то время?
— Нет.
— Когда вы разговаривали с мистером Фаулером по телефону, он говорил, откуда звонит?
— Нет.
— Было у вас впечатление, что он до сих пор поблизости?
— Не знаю. Он мог звонить откуда угодно.
— Что он вам говорил о побеге?
— Ничего. Мы не говорили об этом.
— Вы знаете, кто мог его подобрать?
— Я даже не знаю, в каком направлении он отправился. Я еще была в зале суда, когда поднялась стрельба.
— Как насчет Тэпа Грэнджера?
— Я ничего не знаю о Тэпе.
— Вы провели с ним достаточно времени предыдущим вечером.
— Да, но он ничего не рассказывал.
— Вы не знаете, кто мог ему заплатить?
— Кто-то заплатил Тэпу?
Китана был непроницаем, просто ждал моего ответа.
— Он ничего такого не упоминал. Я была поражена, когда узнала, что это был он.
— Давайте вернемся к звонку Бэйли.
— Я почти все рассказала.
— О чем еще вы говорили?
— Я говорила ему связаться с Джеком Клемсоном и сдаться.
— Он сказал, что сделает это?
— М-м, нет. Он, кажется, не в восторге от идеи, но, может, еще передумает.
— Нам трудно поверить, что он исчез без следа. Ему кто-то должен помогать.
— Ну, во всяком случае, не я.
— Вы думаете, кто-то его прячет?
— Откуда я знаю?
— Почему он вам позвонил?
— Понятия не имею. Звонок прервался до того, как он объяснил.
Мы продолжали двигаться этими монотонными кругами, пока я не подумала, что сейчас упаду.
Китана был неизменно вежлив, неулыбчив, упорен, неумолим и, в конце концов, согласился отпустить меня обратно в мотель, только после того, как выдоил всю возможную информацию.
— Мисс Миллоун, разрешите мне прояснить одну вещь. Это дело полиции. Мы хотим вернуть Бэйли Фаулера обратно в тюрьму. И лучше, чтобы я не обнаружил, что вы ему помогаете, любым способом. Вам понятно?
— Совершенно.
Китана подарил мне взгляд, говоривший, что он сомневается в моей искренности.
Я заползла обратно в постель в 6.22 и проспала до девяти, когда Энн постучала в мою дверь.
14
Энн собиралась в больницу к отцу. Уборщица, Максин, задерживалась, но клялась, что придет к десяти. В настоящее время Энн чувствовала, что Ори слишком взволнована, чтобы оставлять ее одну.
— Я звонила миссис Мод. Они с миссис Эммой согласились посидеть с мамой, но ни одна из них не может прийти раньше двенадцати. Мне очень неудобно просить вас…
— Ничего. Я сейчас спущусь.
— Спасибо.
Я заснула одетая, так что мне не нужно было тратить время на одевание. Почистила зубы и поплескала воды на лицо, игнорируя темные круги вокруг глаз. В моей юности были времена, когда провести ночь без сна считалось приключением. Под действием радостного возбуждения казалось, что ресурсы организма неисчерпаемы и подчиняются тебе.
Теперь недосып создавал странное возбуждение, которое временно перекрывало спад.
Я все еще была на подъеме, используя момент, чтобы перетащить куда-то свое тело. Кофе мог помочь, но это только бы отложило неминуемый крах. Мне придется за это заплатить.
Ори сидела в кровати, теребя завязки своей ночной рубашки. Принадлежности на ночном столике и слабый запах спирта указывали на то, что Энн сделала Ори тест на глюкозу и уже ввела ей утреннюю дозу инсулина. След от крови на полоске для теста высох до ржаво-коричневого цвета. Старый пластырь лежал на подносе, как кусок жевательной резинки.
К нему пристал клочок ваты с пятном крови. И это все до завтрака. Несмотря на отвращение, я засуетилась, изображая приходящую медсестру.
Я привыкла, в результате долгого опыта, абстрагироваться от сцен насильственной смерти, но эти остатки диабетических мелочей, заставляли мой желудок вздыматься.
Я решительно смела все в пластиковую корзинку для мусора и убрала с глаз долой. Навела порядок среди бутылочек с лекарствами, стаканов воды, графина и перевязочных материалов.
Обычно ноги Ори завернуты во что-то растягивающееся, ярко-розового цвета, но сегодня она, видимо, решила их проветрить. Я избегала смотреть на ее пятнистые икры, холодные, как лед, ступни, в которых почти не циркулировала кровь, голубовато-серые пальцы, сухие и потрескавшиеся.